Чан Кайши

15 июня конфликт вырвался наружу. В разговоре с Чаном Стилуэлл вдруг вспылил, так что Мэйлин пришлось его успокаивать. Чан сдержался, но через три дня излил свое негодование в письме Т. В. Суну в Вашингтон. А через неделю уже открыто выразил недовольство политиком США. Как раз в то время Рузвельт принял решение направить американские войска, дислоцированные в Индии, в Северную Африку на помощь англичанам, сражавшимся против лучшего немецкого полководца, фельдмаршала Эрвина Роммеля. Чан Кайши, обидевшись на то, что американцы, с его точки зрения, не считаются с интересами антияпонской войны, через Стилуэлла потребовал от Рузвельта до конца августа направить три американские дивизии на границу Индии и Бирмы, предоставить Китаю не менее пятисот самолетов и ежемесячно переправлять до пяти тысяч тонн грузов. В противном случае он намекал на возможность капитуляции перед врагом. Чан попросил Стилуэлла поставить перед Рузвельтом вопрос: «Заинтересованы ли США в сохранении китайского театра боевых действий?»

Стилуэлл расценил это как «ультиматум», о чем с неудовольствием заявил Мэйлин (которую в то время часто за глаза называл «Мадамиссима», «Гранд-дама» или даже «Мадам императрица»). Никакие «ультиматумы» своему президенту он передавать не хотел, тем более что поражение в Бирме привело к закрытию «дороги жизни» и почти полной блокаде Китая. Если в течение 1941 года ежемесячные поставки в Китай возросли с четырех тысяч до почти пятнадцати тысяч тонн американских грузов, то теперь даже пять тысяч тонн казались ему нереальными. Ведь отныне с Китаем существовало только воздушное сообщение через Индию и Гималаи.

Стилуэлл заявил Мэйлин, что он солдат, а не «резиновый штемпель» или «почтовое агентство». Та вспылила и доложила обо всем Чану. В общем, получился скандал, и «Уксусный Джо» даже заболел: всю ночь у него были рези в желудке, и он то и дело бегал в сортир.

Но Рузвельт поддержал своего генерал-лейтенанта, и конфликт вроде бы удалось потушить. Хотя с того времени Стилуэлл стал именовать Чана в своем дневнике не иначе как «Мелочь пузатая», а в письме жене довольно смешно назвал китайских бюрократов (officialdom) «официальными дураками» (officialdumb).

В сентябре, однако, Рузвельт проинформировал Чана, что может прислать хоть и не 500, но все же 265 самолетов и постарается довести объем грузов до пяти тысяч тонн. После этого умная Мэйлин старалась сглаживать противоречия между мужем и «Уксусным Джо» и даже иногда принимала сторону Стилуэлла, который, правда, с октября стал появляться в Чунцине лишь наездами, поскольку Чан предоставил ему полный контроль над китайскими войсками, переброшенными в Индию.

А вскоре Чану стало совсем не до Стилуэлла, так как у него опять возникли проблемы на семейном фронте. В начале октября его жена неожиданно закрутила роман с прибывшим в Чунцин высоким гостем — личным посланцем Рузвельта Уэнделлом Уилки, совершавшим тогда турне вокруг света. В ноябре 1940-го он как кандидат в президенты США от Республиканской партии проиграл Рузвельту с огромным счетом: за него подали голоса 82 выборщика, в то время как за действующего президента — 449. Но Уилки не унывал, собираясь принять участие в следующих выборах в 1944 году. И он имел шансы стать президентом: он был очень красив, нравился женщинам и, как бы то ни было, в 1940-м за него все же проголосовали почти двадцать два с половиной миллиона американцев (из пятидесяти миллионов, пришедших на избирательные участки).

Уилки провел в Китае шесть дней и за это время несколько раз встречался с Чаном и Мэйлин, беседуя на разные темы — от индустриализации Китая до войны на советско-германском фронте. Чан его очаровал: «Генералиссимус, как человек и вождь, превосходит даже свою легендарную репутацию… Если он не в военной форме, он носит китайскую одежду, и это усиливает то впечатление, которое он производит: он кажется ученым — почти клириком — более, нежели политическим деятелем. Он несомненно подготовленный слушатель, привыкший заимствовать идеи. Он качает головой в знак согласия, повторяя мягкое короткое “да, да”; это тонкий комплимент, разоружающий беседующего с ним человека… и завоевывающий его в определенной мере на сторону Чана… Он, без сомнения, искренен, и в его достоинстве и внутренней невозмутимости есть что-то почти жесткое».

Но еще больше пятидесятилетнему ловеласу Уилки понравилась Мэйлин — «одна из наиболее прекрасных, образованных и сексуальных женщин». Понравилась настолько, что он недолго думая соблазнил 45-летнюю красавицу, уведя ее из-под носа генералиссимуса. Вернувшись в Штаты, он, правда, уверял, что уединялся с женой Чан Кайши лишь для того, чтобы в тиши «решать проблемы мирозданья».

Возможно, и так. Но, судя по рассказу основателя журнала «Лук» Гарднера Коулза, сопровождавшего Уилки в поездке, эти проблемы не были главными. Вот что он рассказывает: