Чаролес

Перед лицом столь невыразимого ужаса дети вели себя на удивление спокойно. Алисе, Оливеру и Беньямину вся картина представлялась отчасти сюрреалистичной – словно кошмарный сон, в который не получается поверить до конца, – а Лейли… Что ж, для Лейли это был просто еще один рабочий день.

Мордешор уже достаточно окрепла, чтобы четко выражать мысли, а потому попросила Алису отстегнуть кнут со своего пояса с инструментами. Девочка немедленно подчинилась и – под аккуратным руководством Лейли – трижды щелкнула им по воздуху.

Духи по всему городу застыли как вкопанные.

Алиса щелкнула еще трижды. Беглые призраки до сих пор ощущали влияние мордешора и теперь завопили от изумления. Поняв, что ей удалось привлечь их внимание, Лейли заговорила – тихо, но не сомневаясь, что ее услышат.

– Придите, – мягко сказала она. – Я хочу с вами побеседовать.

Затем она сделала Алисе знак, и та снова принялась щелкать кнутом.

Беньямин тем временем вынашивал собственный план. Вероятно, Лейли и убедила бы призраков вернуть краденую кожу – но ее прежним хозяевам помощь требовалась уже сейчас. Мальчик быстро переговорил с насекомыми, и, хотя никто из них не был уверен, что затея сработает, все согласились помочь. Однако подобный план требовал участия всех многоногих обитателей Чаролеса, а не только тех, кто был дружен с Беньямином. Поэтому Хафтпа спустился на землю и решительно повел свое войско на поиски, пообещав вернуться сразу же, как только соберет достаточно добровольцев.

Пока паук обегал город, двадцать два оставшихся призрака начали неохотно стягиваться к тачке. Возвращение блудных духов к мордешору происходило медленнее, чем хотелось бы Лейли. По правде говоря, они просто боялись показаться девочке на глаза. Призраки все еще считали месть правым делом, но в глубине души сознавали, что Лейли не одобрит их методов, и невольно страшились предстоящего объяснения. Увы, особого выбора у них не было. Незримая нить по-прежнему привязывала их к мордешору, и они не могли ослушаться ее зова, пока она была жива. Так что призраки трусливо выскользнули из темноты и столпились вокруг тачки, пристыженно повесив головы на грудь.

Разумеется, видела их только Лейли – но это уже не имело значения. Алиса, Оливер и Беньямин переминались рядом, готовые выступить вперед по первому ее слову.

– Теперь вы понимаете? – сказала Лейли мертвецам. – Понимаете, каково духу остаться в мире смертных?

И она, подняв слабую руку, указала на призраков в человеческих кожах – их кривые конечности, съехавшие носы и вопящих от ужаса прохожих.

– Их отвергают. Им сопутствуют только боль и безумие. – И Лейли обвела притихших духов долгим взглядом. – Неверно думать, что вы наденете чужую кожу, и семьи с радостью примут вас обратно. Вы никогда уже не впишетесь в человеческое общество. Ваше время на земле истекло, друзья. Вы должны довериться часам смерти – и уйти, как требует того порядок.

– Но ты нас бросила! – закричал один из духов. – Ты оставила нас…

– Никогда, – твердо ответила Лейли. – Я бы никогда вас не бросила. Я заболела только потому, что работала слишком усердно. – И она снова кивнула на разворачивающуюся перед ними ужасную сцену. – Вы – мои подопечные в этом мире. И защищать вас – мой долг.

На секунду воцарилось полное молчание.

– Пожалуйста, – сказала Лейли мягко. – Позвольте мне вам помочь.

* * *

Хафтпа вернулся.

Город скорее услышал, чем увидел приближение темной копошащейся лавины. Тысячи и тысячи хитиновых существ наводнили улицы Чаролеса, уверенно стекаясь к центру. План Беньямина был очень прост: обеспечить лишенных кожи людей искусственным покровом из насекомых и выторговать для Лейли дополнительное время на переговоры с духами. Хафтпа, спеша со всех своих маленьких ножек, вскарабкался Беньямину на плечо, дождался от мальчика сигнала и поднял мохнатую лапку, приказывая сородичам приступать к делу.

К сожалению, они опоздали.

К прибытию насекомых четыре окровавленных тела уже рухнули на землю и застыли без движения. Вся ситуация изобиловала таким безумием, что у друзей не было времени ни терять голову, ни оплакивать четыре безвинные жизни, которые они не успели спасти. Что Лейли могла с этим поделать? Чем и как собиралась ответить за подобное?

У девочки путались мысли. Она твердо знала, что больше не позволит никому умереть, хотя и с трудом верила, что происходящее ей сейчас не снится.

Мог ли ее разум породить такой кошмар?