Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра

– Мечами-то бряцать – дело нехитрое. Сперва они победили Финикию, Северную Месопотамию и Северную Сирию. А потом пришли мидийцы и вавилоняне, и их мечи оказались заточенными острее. Что осталось от богатейшей столицы Ашшур? Груда камней. А вот богатейшая коллекция клинописных текстов, которую собрал Ашшурбанипал Великий, – пережила все войны и пожары…

Слово «коллекция» заставила Васыля сжаться, как от жестокой оплеухи. Но уже через три минуты он слушал, жадно распахнув глаза. Так он подружился с удивительным сапожником, который мог часами рассказывать древнюю историю и которого, оказывается, звали не Герой, а Гиваргизом.

* * *

Когда Васылю стукнуло десять, отец раздобыл для него путевку в Артек. И снаряжая сына в Крым, не забыл про постылую скрипку:

– Там наверняка будут и другие отмеченные призванием дети. Твой долг – открыть доя них бессмертный мир музыки.

За всю смену в лагере Васыль к скрипке не прикоснулся. Впервые в жизни он не посвящал себя Служению, а просто жил: бесился в прибое, ходил в походы, орал песни у костра. Но когда спустя месяц его поезд подошёл в перрону Московского вокзала, мальчик был уверен: с жизнью покончено, дальше опять – Высокое Служение. И очень сильно ошибался.

* * *

Васыль не знал, как следует поступать, если ты возвращаешься домой, а дверь раскурочена и заклеена бумажной полоской с печатью. И он избрал единственно верный вариант – побежал на угол Лермонтовского и улицы Декабристов, к дяде Гиваргизу.

«Холодный сапожник» прижал к себе парнишку и молча гладил по голове. А тот вслушивался в жёсткую руку старого мастера и понимал: открывается новая страница жизни.

Потом Гиваргиз отвёл мальчика к себе, напоил чаем с бутербродами и рассказал, тщательно подбирая слова, что случилось.

Злоумышленники проникли в Святая Святых, когда отец отлучился куда-то. Они поснимали со стен и вырезали из багетных рам все, до единой, картины. И тут не ко времени вернулся хозяин дома…

…Милицию вызвала соседка, напуганная тем, что всегда наглухо запертая дверь была едва прикрыта, а хозяин не отзывается на упорные звонки. Отца нашли в прихожей. Он лежал с проломленной головой. В заключении судмедэксперта значилось: «черепно-мозговая травма, нанесённая тупым твёрдым предметом и не совместимая с жизнью».

А вскоре органами государственной опеки мальчик был отдан на попечение сводному отцову брату, дяде Альфреду. Но очень быстро Васыль убедился, что нужен дядьке, как зайцу – стоп-сигнал. И он бросился в объятия улицы, в шальной и пьянящий мир проходных дворов. Вчерашний отличник в момент ока стал записной шпаной.

Но лихая жизнь, пахнущая водкой и дешёвыми папиросами, только замораживала душу ледяным анабиозом. И тогда Васыль познакомился с «подземными сталкерами» – диггерами. С ними он радостно уходил под землю – чтоб не видеть мерзости окружающего бытия. Правда, мохнатый полуметровый паук – тоже не бог весть какое счастье, но всяко лучше, чем дядя Альфред или шайка полудебильных сверстников.

А потом из своих подземных миров он выныривал на поверхность – и постылая жизнь снова окружала своей пустотой и безжалостностью. Нарабатывая авторитет, Васыль уже начал «щипать карманы» в переполненных вагонах метро.

В тот вечер он как раз тащил лопатник у толстого лоха, когда был схвачен «на кармане» чьей-то жилистой рукой. Обернулся – и обмер. Его прожигали глаза дяди Гиваргиза. Гиваргиз молча мотнул головой – иди за мной!

Он привёл начинающего воришку домой, накормил, уложил спать. А сам поехал на другой конец города, к дяде Альфреду. О чем они говорили, Васыль так и не узнал, но с той поры поселился у старого сапожника, «решительно покончил с преступным прошлым» и вспомнил дорогу в школу.

На третий день их совместного житья-бытья Гиваргиз спросил у Васыля:

– А почему ты забросил скрипку?

– А ну ее! – махнул рукой мальчишка. – Надоела!

Это казалось невозможным, но лицо Гиваргиза потемнело ещё больше:

– Не смей так говорить, глупый юнец! Скрипка – высочайшее достижение человечества! В неё сам великий Страдивариус душу вдохнул!

– Страдивари, что ли?

– Не Страдивари, а Страдивариус. Именно – Страдивариус, в этом – глубокий смысл, запомни!

Васыль тогда не понял, в чём там смысл, но за скрипку, всё же, взялся. А дядя Гиваргиз как-то естественно превратился в папу Гиваргиза.

* * *

Папа Гиваргиз любил праздничные застолья, но ни водки, ни даже шампанского в рот не брал. Для этих случаев в буфете стояло несколько бутылок «Арзни» или «Боржоми». Он наливал минералку в тонкостенный бокал, серебряной ложечкой размешивал, пока не улетучатся последние пузырьки, и пил «За всеобщую любовь и братство».

Васыль как-то спросил:

– Папа, а почему говорят – «пьян, как сапожник»?

– Сапожник, король, – какая разница? Рождаемся одинаково и уходим – тоже. Запомни, мальчик: лучше быть королём среди сапожников, чем сапожником среди королей.