Час трутня

Нет, конечно же она прекрасно понимала, что все будет не так, как в фильмах про Гагарина или «Аполлон-13» (в отличие от кинофантастики, их она смотрела — впрочем, говорят, история миссий «Аполлона» — самое что ни на есть ненаучное фэнтези), но подсознание упорно выдавало ассоциативный ряд: разноцветные кнопочки, мешковатые скафандры, «Поехали!», «Хьюстон, у нас проблема!», «Земля в иллюминаторе…», невесомость… В реальности ничего этого не оказалось: ни кнопочек, ни скафандров, ни самого захудалого иллюминатора. И ни тебе вдавливающих в кресло перегрузок, ни, наоборот, невесомости — ходишь, словно по собственной квартире, а в то, что справа по борту пролетает какая-нибудь Альфа или Проксима Центавра — изволь верить на слово.

Марина рассказывала, что у них на «Ковчеге» было точно так же, некоторые из «юных талантов» даже поначалу сомневались, что корабль в самом деле стартовал с Земли. Подозревали, что это розыгрыш такой. Правда, там им Рыя потом невесомость продемонстрировала — со всеми вытекающими в виде заляпанных рвотой коридоров.

«Пани Горска» на подобные глупости отвлекаться явно не собиралась.

За все трое суток полета «Францишка» сподобилась навестить своих пассажиров лишь однажды. Да еще заявилась к ним в каюту не под привычной личиной, а в своем мерзком монструозном облике — наверное, поленилась блузку застегивать. Костю, который до сих пор с подлинной наружностью инопланетянки был не знаком, едва кондратий не хватил. Да что там Костя, Настя и сама перепугалась до икоты, вообразив, что это по их души наведался трутень, а Марина, истошно заорав, запустила в чудовище тарелкой с едой — было как раз время обеда — и спряталась за дверью ванной.

— Вот поэтому я и забрала у вас оружие, dzieci, — голосом «пани Горской» произнес монстр, смахнул страшным чешуйчатым хвостом оранжевую кашицу со складок безносой и безротой морды и ретировался. Зачем вообще приходил — непонятно.

За исключением единственного случая, открытых конфликтов в каюте больше не возникало, но напряжение, витавшее вокруг Артема, никуда не исчезло. Костя, Марина и Джулия, сознательно или нет, старались держаться от потенциального трутня как можно дальше. Доходило до абсурда: стоило Артему сделать шаг, как начинали двигаться и эти трое, инстинктивно убираясь с его пути. Продолжалась эта трагикомедия до тех пор, пока Борисов не стал над оппонентами откровенно издеваться, принявшись назло выписывать по каюте замысловатые петли. Костя рассвирепел — и случился тот самый единственный конфликт. Благодаря вмешательству Насти, до драки дело все же не дошло, но наорались друг на друга все изрядно. После этого происшествия Артем, по сути, переселился в коридор за дверью и в каюту теперь наведывался исключительно для посещения туалетной комнаты. Костя, Марина и Джулия наконец-то вздохнули свободно, да и Настя, хотя и ощущала из-за происходящего некоторую неловкость, в душе соглашалась, что так будет лучше для всех.

Но даже несмотря на тягостную атмосферу в коллективе, вне всякого сомнения, это были лучшие Настины три дня с момента восхода кровавой Луны. Наконец-то не нужно было никуда бежать, карабкаться, продираться, плыть! Сытная пища, ласковая ванна, контрастный душ… Чистая одежда — делясь опытом прошлого полета, Марина показала подруге шкаф под раковиной, где ту можно было получить, приложив ладонь к особой панели. Пусть корабль и не баловал пассажиров разнообразием моделей и фасонов (белье, футболка, брюки, куртка, похожие на те, что носили ребята с «Ковчега», только не серые, а светло-бежевые с лиловыми вставками), зато все оказывалось точно по размеру — тютелька в тютельку, удобное и, по-своему, стильное.

Марина и Джулия от своей старой «ковчеговской» одежды без сожаления избавились, а вот у Насти отправить в утилизатор верные джинсы рука не поднялась. Как смогла, она их выстирала и повесила в ванной сушиться, чем почему-то необычайно развеселила Костю — полдня тот только и интересовался с ехидными усмешечками, просохли ли Настины штанишки. Непонятно, что тут такого? Она же не трусы вывесила, в конце концов!

Питание на корабле было трехразовым — знакомая Насте по Марининым запасам рассыпчатая голубая каша на завтрак, такая же, только оранжевая — на обед и зеленая на ужин. Шестиугольные тарелки и треугольные стаканы с напитками появлялись прямо из-под пола и туда же проваливались по завершении трапезы. Полюбить космическое угощение Настя так и не полюбила, но, ловко орудуя щипчиками, заменявшими здесь столовые приборы, всякий раз доедала свою порцию до конца — в отличие от той же Марины, вечно оставлявшей на тарелке почти половину снеди.