Час волка

– Да, но еду можно заказать в номер.– Чесна допила вино.– Нам о многом нужно поговорить.– Майкл смотрел на нее, не отрываясь, и под его внимательным взглядом она отвела глаза. Подозвав обслуживавшего их официанта, она подписала счет, а потом взяла Майкла за руку и по– вела из бара, точно породистого пса на поводке. Как только они оказа– лись в вестибюле и зашагали к ряду лифтов с позолоченными дверьми, Чесна включила свою великолепную улыбку, точно театральный юпитер.

Они уже были у лифтов, когда сиплый мужской голос произнес: – Фройляйн ван Дорн?

Чесна остановилась и обернулась, сияя улыбкой, готовая очаровать очередного искателя автографов.

Человек этот был воистину громадным: живой блиндаж, ростом около шести футов трех дюймов и весом по меньшей мере двести шестьдесят фунтов, с толстыми руками и могучими плечами. На нем была форма адъю– танта СС, серое кепи с козырьком, а лицо было бледным и бесстраст– ным.– Мне велели вручить вам вот это,– сказал он, протягивая Чесне маленький белый конверт.

Чесна взяла его; ее рука по сравнению с рукой этого человека ка– залась рукой ребенка. На конверте значилось ее имя.

Сердце Майкла дрогнуло. Перед ним стоял человек по имени Бутц, который до смерти забил ногами в Безанкуре дядю Габи.

– Я должен доставить обратно ответ,– сказал Бутц. Его волосы бы– ли подстрижены очень коротко, а бледно-голубые глаза смотрели из-под тяжелых век – глаза человека, которому все прочие живущие на земле видятся хрупкими конструкциями из плоти и костей. Пока Чесна, разо– рвав конверт, читала письмо, Майкл быстро взглянул на сапоги эсэсов– ца – высокие, выше колен, с толстой подошвой. Их глянцевая поверх– ность отражала свечи в шандалах, и Майкл задумался, не эти ли самые сапоги вышибли зубы Жервезу. Он почувствовал, что Бутц наблюдает за ним, и, подняв взгляд, посмотрел в тусклые голубые глаза. Бутц корот– ко кивнул; его пристальный взгляд не выразил никакого узнавания.

– Передайте ему, что я… что ~мы~ будем в восторге,– сказала ему Чесна, и Бутц широким шагом удалился в сторону группы офицеров, стоявшей посреди вестибюля.

Приехал лифт. «Шестой»,– велела Чесна пожилому лифтеру. Пока они поднимались, она сообщила Майклу: – Нас только что пригласил пообе– дать с ним полковник Эрих Блок.

Глава 6

Чесна отперла белую дверь и повернула узорчатую медную ручку. Когда Майкл переступил порог, на него пахнуло ароматом свежих роз и лаванды.

Гостиная была вся – величие белой мебели, с двадцатифутовым по– толком и камином, выложенным зеленой мраморной плиткой. Створчатая застекленная дверь вела на балкон, выходивший на реку и лес за ней. На крышке белого «Стейнвея» стояла большая хрустальная ваза с розами и веточками лаванды. Со стены над камином сурово смотрел из рамы пор– трет Адольфа Гитлера.

– Уютно,– сказал Майкл.

Чесна заперла дверь.– Ваша спальня – дальше по коридору.– Она кивком показала, где.

Пройдя по коридору, Майкл оглядел просторную спальню с темной мебелью из дуба и написанными маслом картинками, изображавшими разно– образные самолеты «Люфтваффе». Его багаж был аккуратно разложен в шкафу. Он вернулся в гостиную.– Впечатляет,– сказал он, преуменьшая свои впечатления. Положив пальто на диван, он прошел к одному из вы– соких окон. Дождь еще шел, он тихонько постукивал в стекло, лес внизу был окутан туманом.– За это платите вы или ваши друзья?

– Я. И недешево.– Она прошла к бару с ониксовым верхом, достала с полки бокал и откупорила бутылку ключевой воды.– Я богата,– приба– вила она.

– И все благодаря актерской игре?

– С тридцать шестого я снималась в главных ролях в шести филь– мах. Разве вы обо мне не слышали?

– Я слышал об Эхо,– сказал он.– Не о Чесне ван Дорн.– Он открыл балконную дверь и вдохнул туманный, пахнущий сосной воздух.– Как же американка стала немецкой кинозвездой?

– Талант. Плюс к этому я оказалась в нужное время в нужном мес– те.– Она выпила ключевую воду и отставила бокал в сторону.– «Чесна» происходит от «Чисапик». Я родилась на яхте отца, в заливе «Чисапик– Бэй». Мой отец был немец, а мать – из Мэриленда. Я жила в обеих стра– нах.

– Почему же вы предпочли Мэриленд Германии? – многозначительно спросил он.

– Вы имеете в виду мою лояльность? – Она едва заметно улыбну– лась.– Ну, что ж, я не из тех, кто верит в этого человека над ками– ном. Как не верил и мой отец. Он покончил с собой в 1934, когда его дело прогорело.

Майкл открыл было рот, чтобы сказать «Сочувствую», но это не требовалось. Чесна просто ставила его в известность.– И все же вы де– лаете фильмы для нацистов?

– Я делаю фильмы, чтобы делать деньги. К тому же, есть ли лучший способ добиться их расположения? Благодаря тому, кто я и что делаю, я вхожа туда, куда не вхожи многие другие. Я как бы невзначай слышу массу сплетен, а порой даже вижу карты. Вы были бы изумлены, узнав, как способен бахвалиться какой-нибудь генерал, когда шампанское раз– вяжет ему язык. Я – Золотая Девушка Германии. Мое лицо есть даже на некоторых пропагандистских плакатах.– Она вскинула брови.– Понимаете?