Чашка какао и тёплый плед. Сборник рассказов и повестей

– Эм-м, – Энджи смущённо нахмурился, пытаясь подобрать слова на знакомом, но неродном языке. – У нас этим же словом называют мужчину-учителя, который проживает с ребёнком в доме.

– Сумасшедшие коммунисты, – фыркнул Джейк. – Даже над ребёнком вождя ставите!

– Не вождя! – рассмеялся Энджи. – По-вашему это, наверное, будет "ментор".

– Конечно, оправдывайся, – Джейк притворно закатил глаза. – Но, ладно, так и быть. Буду говорить всем, что с моей дочерью нянчится губернатор.

– А… – Энджи явно смутился. – Что ты вообще будешь им говорить? Этим “всем”?

– Не знаю пока, надо думать, – вздохнул Джейк. – Правду говорить не собираюсь. Если со мной что-то случится, и мои многочисленные кузены пронюхают, что Вайолет мне не родная – слетятся как стервятники оспаривать завещание. Так что надо сочинить правдоподобную легенду. Но с этим позже. А пока пошли, – он широким жестом указал на вторую дверь, ведущую не в коридор, а в смежную комнату. – Вайолет с утра перекладывала игрушки в детской, чтобы тебе понравилось. Сейчас наверняка на десятый раз кукол в ряд выстраивает.

В ответ Энджи улыбнулся так, что у Джейка сердце ёкнуло. Если до этого он сомневался, правильно ли поступил, пригласив в свой дом чужака после жалких двух недель знакомства, сейчас мог с уверенностью сказать себе – правильно. И Вайолет, едва не сбившая Энджи с ног, стоило тому переступить порог детской, а затем от радости повисшая у Джейка на руке ловкой обезьянкой, была тому лучшим подтверждением.

***

Сжиться с Мартой было тяжело. Джейка напрягали её вещи – выскакивающие из ниоткуда будто черти из табакерки пудреницы, помады, туфли, лифчики. Напрягал режим дня – подняться на рассвете якобы для того, чтобы заниматься йогой, а на самом деле, чтобы понудеть у него над ухом по любому мало-мальски подходящему поводу (а то и без него), проспать полдня, проснуться вечером как раз к его приходу с работы – когда ему только бы дотащить тело до кровати! – и требовать “выйти в люди”. И не в какое-нибудь кино, где можно спокойно подремать, а в дорогой ресторан или на модную тусовку.

Странное дело – ради Марты он так и не смог перестроить привычный ритм жизни, но когда она исчезла, и потребовалось отложить дела, чтобы больше времени проводить с Вайолет, Джейк перекроил график не раздумывая. Сейчас он хорошо понимал, что одна мысль “проводить больше времени с Мартой” вызывала у него зубовный скрежет, а ради Вайолет он готов был вообще забыть о работе.

А вот с появлением Энджи в их с дочерью жизни почти ничего менять не пришлось. Энджи вписался, как горячий нож в масло вошёл. Вещи свои где попало не разбрасывал, мог и за Джейком бардак прибрать. У него можно было подрезать пену для бритья или запасной станок. Наконец-то нашлось с кем побоксировать в домашнем спортзале и с кем бегать по вечерам. Прежде Джейк не думал, что ему нужна компания на пробежке, но оказалось, молчаливое – каждый из них слушал свою музыку в наушниках – присутствие Энджи заставляло его выкладываться полнее, появился азарт. Они не бегали наперегонки, соблюдали полезный для организма ритм, но дух соревнования в такие моменты ощущался отчётливо. И это было фантастически хорошо.

Конечно, были у Энджи свои заёбы – а у кого их нет? Джейк мог только улыбаться, вспоминая, какую истерику тот закатил, насчитав в букете к третьему дню рождения Вайолет двадцать роз.

– Чокнутые американцы! – кричал Энджи, суеверное дитя славянской культуры, выдёргивая один из цветков так яростно, что едва не разрушил всю композицию. – Чётное число! Как тебе в голову такое пришло?! Ребёнку!

Или манера непременно переступать порог, чтобы передать предмет тому, кто стоит по другую сторону. Джейк выяснил, откуда растут ноги у этого обычая, и каждый раз дразнил Энджи разговорами о том, что его семья не имеет традиции хоронить предков у входа в дом, а бренные останки покоящегося под порогом цемента уж как-нибудь переживут невежливое обращение. Энджи злился. Это было смешно. И мило.

Идиллия закончилась, как и положено, внезапно. С сообщением с неизвестного номера:

“Не стоило переходить мне дорогу, Гольдсмит. Теперь ты пожалеешь.”

Джейк догадывался, от кого это послание. За месяц до того он избавился от конкурента на аукционе за большой строительный подряд, доказав, что конкурент блефует и не сможет выполнить условия договора.