Чего желают боги

– Вот и я об этом подумала. Но Мейлик рассмеялась и сказала, что ее никто не обижал. Просто, говорит, было бы хорошо иметь братьев. – Я неопределенно хмыкнула, и первая жена согласно кивнула: – Я тоже не смогла понять ее сожалений. Защиту просто так не ищут. Однако я не стала ее пытать, поняла по глазам, что не ответит. Тогда я спросила про сестер. Мейлик сказала, что сестры ей были не нужны.

– А подруги? Она ведь была ребенком, значит, должна была с кем-то и во что-то играть. Должны быть забавы, проказы, разбитые коленки – всё то, что делает детство незабываемым. Она рассказала хоть о чем-то из этого?

Эчиль развела руками:

– Мне нечего тебе сказать, Ашити. Она не рассказала ни о битых коленках, ни о забавах. И про подруг ничего не говорила. Только то, что хотела бы иметь братьев, но не сестер. Я пыталась ее разговорить. Вспомнила, как мы с сестрами бегали подглядывать за ягирами и как нас поймали. Я тогда хотела доказать отцу, что могу быть не хуже братьев. Думала, научусь втайне тому, что делают воины, и мой каан будет мной гордиться, потому и уговорила сестер. Но мы слишком громко шипели друг на друга и толкались, чтобы лучше видеть, и нас заметили, – свояченица негромко рассмеялась, явно пребывая в плену этого воспоминания заново. – Отца мы удивили, но гордиться он нами не стал. И не ругал. Он бранил маму, а потом она нас. В наказание велела сшить себе самые красивые платья. Мы не любили шитье, а я больше всех.

– Я не помню своего детства и юности, но точно знаю, что рукоделие у меня не в чести, – улыбнулась я, вспоминая, как готовила себе кулуз, чтобы отправиться с Ашит в поселение в первый раз. Однако сразу вернулась к теме разговора: – Чем ответила Мейлик?

– А ничем, – усмехнулась Эчиль. – Посмеялась со мной над моей историей, а потом забрала дочь и ушла.

Я нахмурилась:

– Не понимаю… Детские воспоминания – не то, что стоит таить. Они безобидны и придают образу человека достоверности и жизни. Вроде бы логично поделиться чем-то из прошлого, особенно памятуя о вопросах, которые я задала Хенар. Я публично подвергла сомнению их легенду, с которой они с дочерью вернулись в Иртэген. А недавно она заверила меня, что жили они хорошо и в достатке, пока мужа не задрал йартан. Без подробностей, но поклялась, что говорить не о чем. И тут ты заводишь разговор о детстве, которое было счастливым и безоблачным, а Мейлик ушла от ответа. Хотя бы ради того, чтобы пустить пыль в глаза и подтвердить слова матери. Как бы там ни было, но без причины убить не пытаются. Так почему же Мейлик не воспользовалась представившимся случаем? Зачем опять нагнала тумана, когда в ее интересах избавиться от подозрений? Не понимаю!

– Может… – первая жена потерла подбородок, раздумывая над моими словами: – Может, ей незачем выдумывать? Но есть что-то в ее прошлом такое, о чем говорить не хочется. Не зря же сказала про братьев, которые могли бы ее защитить. А если она жалеет, что не было мужской защиты, то и сестры ей не нужны, потому что бесполезны.

– Думаешь, с ней случилось что-то дурное? То, что лишило ее обычного детства, в котором есть что вспомнить и рассказать? Хм… Если учесть попытку отравления, то вполне может быть, но кто из них жертва? Мейлик, Хенар или обе? – Эчиль пожала плечами, а я отвернулась от нее и устремила взгляд в окно, за которым царило бесконечно долгое лето Белого мира. – Если на них идет охота, то это бы объяснило, зачем ей понадобилась защита Илана и почему рвется к мужу. Хм… – повторила я и вновь взглянула на Эчиль. – Любопытная гипотеза.

– Что? – не поняла меня свояченица, и я улыбнулась:

– Предположение любопытное.

– А-а, – протянула Эчиль и важно кивнула, соглашаясь.

И вправду, отчего я так упорно приписываю Хенар и ее дочери службу илгизитам? Быть может, Эчиль думает верно и в прошлом этих двух женщин есть нечто трагическое и печальное, что мешало им наведываться в родной таган матери прежде и что лишило Мейлик детства, о котором у нее не осталось воспоминаний, лишь сожаление об отсутствии братьев. И в Зеленые земли они бежали, чтобы спастись от неведомой пока угрозы, а не просто вернулись после смерти мужа… Хотя именно его смерть и могла освободить мать с дочерью. Или же, напротив, их несчастья начались после печального события… И что же там тогда было? Этого не узнать, пока не вернется наш посланец.

Но ведь было подстрекательство Хасиль, да и на допросе Мейлик показала зубы, а жертва не станет кусать обвинителя, ей это попросту несвойственно. Жертва привыкла сносить удары судьбы и несправедливость покорно.

– Не сходится, – наконец произнесла я.

– Что не сходится? – спросила Эчиль с любопытством.