Чекан для воеводы

– …И только в абордажные роты Дансер набирал магометан – турок или магрибцев. Это очень не понравилось местным хозяевам – раисам, но пронырливый Симон сумел их убедить, что магометане гораздо лучше владеют оружием и при абордажах просто незаменимы, а вот европейцы лучше справляются с рутинной работой по кораблевождению. К тысяча шестьсот шестому году в порту Алжира качалась на волнах целая сотня судов – всякие там галеры, гелиоты, бригантины, шебеки, пинассы, тартаны, а рядом – «особые круглые суда», построенные по проекту самого Дансера. Первые же рейды нового пиратского флота принесли огромные барыши, распределявшиеся вот как: десять процентов от всех средств отправлялось деям – правителям Алжира, сорок пять процентов шло в руки раисов, на чьи деньги строился пиратский флот, а остальные сорок пять процентов оставались корсарам.

– А как делили деньги корсары между собой? – заинтересовался граф.

– Одна доля шла каждому матросу, две доли – боцману, конопатчикам, пушкарям, три доли – офицерам, кормчему и лекарю…

– Господин поручик, вы неплохо подкованы в этом деликатном вопросе. Скажите честно, небось и сами немножко попиратствовали? – хитро прищурился Орлов.

– Увы, граф, увы! Бог не сподобил. Хотя в детские годы мечталось о флибустьерах и черном флаге, свободно реющем над головой, – признался гусар, залпом осущив очередной стаканчик с хмельным напитком.

– Так что было дальше с чертовым пиратом? – вернулся к основной теме граф Орлов.

– Дансер составил себе немыслимый капитал на грабеже и разбоях. дело дошло до того, что французы и англичане даже послали в Средиземное море два своих флота, чтобы поймать этого мерзавца и вздернуть на рее. Да и алжирские беи стали с вожделением поглядывать на богатства неверного Симона, собираясь пощипать его укромные амбары и сундуки с золотом. Узнав про это, Симон схитрил – часть золота и драгоценностей он припрятал в виде кладов, а с остальными деньгами уплыл во Францию, где правил тогда король Генрих Четвертый. Каким-то непонятным образом пирату удалось договориться с монархом о том, что он «возместит Франции все материальные потери от разбойных нападений пиратского флота». Генрих Четвертый любезно принял вклад пирата в свою казну и предложил ему прощение, если Дансер отправится с французской эскадрой в Ла-Гулетту, что в Тунисе и покарает там местного бея, осмелившегося оскорбить французскую корону.

– И он согласился? – приподняв левую бровь, спросил Орлов.

– А что ему еще оставалось? И надо сказать, пират, отлично знавший тактику морского боя берберийского флота, здорово помог французам. После этой экспедиции в Марсель было привезено четыреста пятьдесят орудий и другой добычи на сумму в четыреста тысяч крон.

– Лихо! – покивал граф. – А сейчас, поручик, закусите вот этим изумительным паштетом из гусиной печени. Очень полезная штука после выпивки…

– С превеликим удовольствием. Но я уже подхожу к завершению всей этой истории, о которой узнал из бумаг, доставшихся мне в Венеции, – зваметил гусар.

– Да… Что же… Продолжайте! – заплетающимся языком разрешил граф, утомленно закрывая глаза.

– Таким макаром Дансер лет семь благоденствовал во Франции. Он даже женился на уроженке Марселя. Но средства, привезенные им во Францию, таяли, как воск у горящих свечей. И он все чаще с вожделением вспоминал о спрятанных сундуках. Возможно, из-за них-то он согласился на предложение Людовика Тринадцатого – следующего по счету короля Франции – возглавить некую дипломатическую миссию, а именно договориться с беем Ла-Гулетты о возвращении нескольких судов, захваченных магометанаме ранее. И он отправился в Ла-Гулетту, где семь лет назад оставил о себе недобрую память…

– Каков осёл! – приоткрыв один глаз, промычал граф.

– Совершенно с вами согласен, граф, – кивнул гусар, у которого самую малость закружилась голова от чрезмерной дозы спиртного. – Дансера, конечно же, узнали в Тунисе, завлекли в ловушку, отрезали голову, как у них там принято, а потом выкинули части тела в помойную яму…

– Какая печальная история, – неожиданно расчувствовался граф, хлюпая носом. – Отрезать голову у живого человека, пусть даже негодяя, каких свет не видывал – это слишком! Так жестоко поступить… Постойте-ка, – вдруг протрезвел на минуту Орлов, – значит, клады Дансера все еще в земле? И у вас, поручик, имеется карта их местопребывания, местонахождения… Тьфу, неладная!..где они зарыты?

– Совершенно верно, граф! – согласился гусар, которого все больше раскачивало в разные стороны, как маятник и он прилагал грандиозные усилия, чтобы не сверзиться со стула на пол.

– В таком случае мы отправимся с вами добывать эти клады, как только… – граф почесал затылок. – Как только представится возможность. А сейчас вам нужно отдохнуть. Вы побледнели от усталости… Дормидонт! Смежную спальню для господина гусара!

– Бог жестоко карает таких грешников, как этот Симон Дансер. Зато с осужденными невинно он бывает очень милостив… – пробормотал гусар, когда Дормидонт тащил его из обеденной залы.