Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Здесь, в этой самой очереди, стоит и главный герой нашей истории, да-да, любезный читатель, это некий Карол Пекар. Хотя перед нами в утреннем обзоре уже не раз мелькал его силуэт, но только сейчас, нарушив стереотип покупок, он привлек к себе внимание. Он согнулся перед окошком в три погибели, чуть ли не присел, и голову прижал к плечу, чтобы продавщица сумела разглядеть его физиономию. Учтиво поздоровался, можно сказать, даже слишком учтиво, судя по обстановке, так, во всяком случае, могло бы кому-то показаться. Последнее, конечно, зависит от того, каковы виды у самого наблюдателя.

— Целую ручки!

— «Спарты» в твердых коробках нет! — так же твердо, как упаковка упомянутых сигарет, звучит ответ.

— По радио передавали: утром туман…

— А! Это вы!

Недоверие устранено, контакт налажен, пароли соответствуют. Киоскерша для верности тоже наклоняется, устанавливая идентичность, и выпрямляется, довольная. Она сует Пекару журнал, сложенный так, чтобы не было видно обложки с названием. Умей бородатые анархисты быть такими конспираторами, их бы вовек не поймали!

Карол Пекар отступает под дерево с мелкими красными ягодками, которые старожилы называют «бодьоло», и нетерпеливо разворачивает журнал.

С кричаще яркой обложки нам ухмыляется сам Бельмондо с толстой сигарой в уголке рта. Над его головой сияет лаконичная надпись:

ФИЛЬМ

Кстати, о красках: если существуют кричащие, то эти вопят опереточной фистулой, от таких и бетонное укрытие не спасет! Бумажные розы в тире, огромный свадебный торт с резиновым пупсом посредине, открытка с Лазурного берега! Пуншевое пирожное, духи «Живые цветы»! Короче — журнал! Уж эти мне журналисты, ох, журналисты! Краски, подобные журнальным, залили все вокруг. Взгляни, сразу настал день, полный света, веселой музыки; надо всем краем, может, до самой Скандинавии, барометр показывает «ясно».

Мы едем в трамвае и улыбаемся вместе с Пекаром, вместе со всеми пассажирами. Стихи просятся на язык:

И мы пошли по свету в поисках опыта,сияя от любознательности, как диод.

А над нашими головами плещутся парусомтри золотых волоска Деда-Всеведа…

Какие-никакие, а стихи. Мы, конечно, могли бы высказать замечания, впрочем, не принципиального свойства, но время не терпит, так что воздержимся и промолчим.

Сегодня даже пассажир, едущий зайцем, не кажется таким уж мрачным явлением.

Столица, громко выражаясь, жемчужина Дуная, с ее шумом осталась позади, и вот уже Карол Пекар приближается по пустынной дорожке из бетонных плит к миниатюрному романтическому замку, высовывающему от любопытства свои башенки над верхушками тополей. Пекар весело размахивает портфелем, в термосе бодренько плещется кофе с молоком, вторя гомону подрастающего поколения так называемых певчих птиц. Вышепоименованный заглядывает в журнал и пытается скопировать небрежную мину Бельмондо, но сигара — карандаш — не желает держаться в уголке рта, в общем, впечатление неудовлетворительное.

Пекар прыгает с плиты на плиту, словно по крышам вагонов, но сбивается с ноги.

Энергично бьет ботинком по какой-то ржавой консервной банке, валяющейся в траве, но она оказывается концом железной трубы, глубоко вбитой в землю.

Когда боль в большом пальце стихает, он вознамеривается эффектно перепрыгнуть шлагбаум перед входом. Берет разбег отчаянно, прямо как Фанфан Тюльпан, но в последнее мгновение передумывает и совсем не по-спортивному подлезает под шлагбаум. Однако мы вместе с ним верим, что настанет день, когда он возьмет этот барьер лихим самурайским «флопом» и даже обойдется без гимнастического мата.

Сочная зелень английского газона перед замком соблазняет его на попытку сделать хотя бы кувырок. Возможно, что это упражнение гигиенической гимнастики ему бы и удалось, да только вот пиджак задрался на голову, тем самым нарушив у нашего героя ориентацию в пространстве. Несколько следующих секунд он потратил на поиски ключей, трамвайного проездного и мелочи, которые, словно крысы с тонущего корабля, выбрасываются из карманов при любом физкультурном упражнении.

Посредине луга, как пряничный домик изрядно разбогатевшего кондитера, сияет маленький замок, приглашая подняться по мраморной лестнице и заглянуть внутрь. Но не верьте аромату детской наивности: за многими фронтонами в стиле ренессанс прячутся прозаические мастерские по ремонту будильников. Вот, к примеру, в замке, что стоит в Карловой Веси на острове Сихоть, вместо рыцарского зала мы обнаружили небольшую водопроводную станцию, здесь же за пышным фасадом скрывается строгое оборудование небольшой электростанции, старомодно модерной, начала этого века. Ну, а если уж быть совсем точным, то направляющей трансформаторной подстанции.