Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Не станем делать вид, что знаем автора этой тихой музыки: сей монотонный романтический напев сочинил не какой-нибудь там Дебюсси, а сам Эдисон, и напевают его электрические приборы. Дворецкого заменили контрольные часы. Увы, увы нашей мечте, казенные металлические шкафчики в гардеробной скрывают одни рабочие халаты.

Но почему избранный нами герой преодолевает это расстояние согнувшись, крадущейся трусцой? Его странное поведение имеет и на сей раз вполне понятный мотив — он опаздывает на работу. Так что нам все ясно.

Вместо обычного интерьера дворянского гнезда нас встречает что-то вроде убежища доктора Но[51]. Непонятные для нас, дилетантов, приборы, вспыхивающие огоньки, двери со знаком черепа и молнии. Но среди всего этого прямо в гардеробной есть и оазис человечности, след личности поэтической. Стены украшены портретами актеров и кадрами из кинофильмов, окна и шкафы заставлены колючими кактусами в цветных горшках, ящичках и банках от консервированной коложварской капусты.

Карол Пекар отрывает титульный лист журнала и прибивает его каблуком ботинка на почетное место; в коробочке из-под гуталина нашлись только коротенькие сапожные гвозди, и, прибивая, Пекар несколько раз попадает себе по пальцам. В результате Ален Делон оказывается на второй ступеньке шкалы популярности.

Пекар снова безуспешно пытается повторить небрежную мину Бельмондо; абсолютно непонятно, как этот парень может держать сигару столь непринужденно — словно родился с ней во рту.

Пекар вынимает из шкафчика эспандер и, поразмыслив немного, снимает с ручек одну из пружин. Но и оставшиеся две устояли перед попытками их растянуть. Казалось уже, вот-вот они уступят силе мускулов, вернее сказать, силе воли, но они, звякнув, стягиваются и больно прищемляют Пекару волосики на запястье.

Однобортный твидовый пиджак нашего героя благодаря нашитым круглым кожаным заплатам на локтях стал практически бессмертным. И пока он не попадет в эпицентр неожиданной катастрофы, Пекара никак нельзя причислять к законодателям моды. Хотя не исключена возможность, что, если спираль моды вернется когда-нибудь к исходной точке, Пекар предвосхитит благодаря этому пиджаку очередные идеи Диоров, но для этого нужно терпение и еще раз терпение. Шведская рубашка, в прошлом коричневая, ныне перекрашенная в черный цвет, вельветовые брюки с отворотами, без комментария, и коричневые полуботинки, «тракторки» на толстенной подошве, пижонски прошитые двухцветным кембриком. Ах ты, боже мой, да это же все принадлежит тому прекрасному времени, когда царило пальто из толстого зеленого губертуса![52] Стрижка «под бокс», хотя не слишком свежая, и свалявшийся коричневый берет отмечают Пекара точным колоритом времени. Господи, или кто там еще, столь же компетентный! Да ведь это же мы, это наша молодость, помните? Девушки тогда носили узенькие черные брючки — «трубочки», а мальчики — брюки-трубы с широкими отворотами, оба крика моды одинаково преследовались недремлющим педагогическим оком. Так же, как на танцплощадке Парка культуры и отдыха следили за тем, чтобы пары во время танца не отпускали друг друга и не выделывали упадническое соло. Ах, мама родная, или кто-то, кто ее замещает, это была мода нашего времени, это же мы, только слегка потрепанные и потерявшие упругость, представители лысеющего среднего поколения, впрочем, из крепкого и добротного материала. Правда, немного вышедшие из моды…

Но давайте оставим эмоции критикам, как говорит на телевидении Кунг Фу[53], ибо из огромного репродуктора, тоже в стиле эпохи, слышится хрип, а вслед за тем и безличный казенный голос:

— Раз, два, три, четыре… Внимание, внимание! Каролу Пекару немедленно явиться в центральный пункт управления! Повторяю! Каролу Пекару немедленно…

Пекар сердито выдергивает провод, но странное дело — вызов продолжает звучать над шкафчиком гардероба.

— …явиться в центральный пункт управления, в противном случае пусть пеняет на себя… Кто там опять балует с радиосетью?

В этом нет никакого чуда, левитации, передачи голосов; сразу за шкафчиком гардеробной находится главный зал, только что гордо поименованный центральным пунктом управления. Встревоженный Пекар проходит через небольшой коридорчик между стеной и разнообразными электрическими приборами и узлами с выключателями и рычагами для регулировки в небольшую нишу, то есть в главный зал, то бишь в сердце подстанции.