Чехов. Книга 8. Темный всадник [СИ]

— Мне показалось, что вы на нее разозлитесь, — смущенно заметил я.

Зимин удивленно поднял бровь:

— На что? Она хоть и дурная, но я не скрываю, что и впрямь большую часть жизни провел с сиротской фамилией, которую дают тем, от кого официально отказались живые родители.

— Вы никогда не узнавали кто они? — спросил я раньше, чем успел остановить себя.

Мужчина отвернулся к солнцу и прикрыл глаза. Какое-то время он стоял так, позволяя ветру обдувать его лицо. И я подумал, что напрасно завел эту беседу. Но кустодий меня удивил:

— Пока я был совсем ребенком, то ужасно хотел узнать правду. Даже сам себе дал обещание, что обязательно найду мать и отца, чтобы посмотреть в их глаза. Хотел узнать, почему они не бросили меня, как многих оставляют у ворот приюта. Зачем оформили отказную и обрекли меня стать зимним ребенком. А потом подумал, а вдруг все вовсе не так, как мне кажется? Может мать не захотела оставлять меня на январском морозе, боясь, что я замерзну, пока жрецы найдут коробку со мной у дверей. Или она хотела, чтобы я нашел ее спустя годы и дал возможность снять с души груз.

— Может так и было.

Зимин вздохнул и покачал головой:

— Нет. Все было иначе. Мать хотела отомстить обидевшему ее любовнику. А тот не пожелал забирать ненужного ему отпрыска.

— Так вы все же узнали? — понял я.

— Конечно. Странно было не воспользоваться возможностью, учитывая, где я работал. И работаю.

— Вы поговорили с ними? — тихо спросил я.

— Мне хватило увидеть могилу покончившей с собой женщины и мужчину-пьяницу, в котором мало чего осталось от человека, — буркнул мужчина и пожал плечами. — И признать, что мой путь сделал меня тем, кто я есть. Видеться с братьями и сестрами мне незачем. Никто из них никогда не пожелал бы узнать, что мы родня.

— Мне…- начал я, но Зимин полоснул меня недобрым взглядом.

— Не вздумайте меня жалеть, Павел Филиппович. Мне этого совсем не надо. Поверьте, я бы не хотел другой жизни. И точно не пожелал бы поселиться в доме своего настоящего папаши, чтобы бояться, что меня отравят многочисленные претенденты на титул. Мне по вкусу свобода, которой у меня не было бы, если я остался с обиженной мамашей и недалеким батей.

На это я лишь кивнул и решил, что не хочу лезть к Станиславу Александровичу под кожу. В конце концов, он на самом деле не производил впечатления страдающего от тяжелой судьбы. Даже когда не был Морозовым.

— Вы меня здесь бросите, да? — раздался неуверенный и удивленный голос девушки, которая уже немного освежилась и подошла к нам ближе.

Она попыталась привести себя в порядок, собрав волосы в подобие косы. Но возможно, раньше за ней ухаживала прислуга и потому Марфушечка не сумела укротить прическу. А вот косметику с кожи она стерла снегом. И от этого ее лицо сделалось намного приятнее. Даже несмотря на красноту.

— Мы отвезем вас на конюшни.

Марфушечка попятилась:

— Зачем? — с недоверием спросила она и уточнила. — Сечь будете?

— Искупитель с вами, — фыркнул Стас. — Мы оставим вас там на ночь, пока вас не заберет кто-нибудь из Новорильска.

— Там убили моего отца, — она шмыгнула носом. — И вы отдадите меня этим душегубам?

— Да жив ваш батюшка, — с раздражением ответил я. — Никто его не пришиб и не поднял на вилы. Он отделался легким испугом и, возможно, расстройством желудка. Олег Олегович выпил квасу и пошел спать, насколько мы знаем.

Девушка прижала ладони к груди.

— Вы не шутите? — с надеждой спросила она.

— Вы сбежали раньше, чем увидели, что мы остановили толпу и не позволили случиться дурному.

— Отвезите меня домой, — с неожиданной спесью заявила девица и задрала подбородок. — Немедля.

— Либо на конюшни, либо сидите тут и ждите у моря погоды, — сурово оборвал ее Зимин.

— Чего ждать? — не поняла Синькова.

— Осени, — отмахнулся я. — мы не станем возвращаться в город, чтобы доставить туда ваше непротрезвевшее тело.

— Я поминала папеньку, — с вызовом пояснила девушка.

— Рановато начали, — буркнул Зимин, возвращаясь к Волге и открывая багажник. — Но, возможно, его казнят чуть позже. И ваша репетиция была ненапрасной, — Невероятно…

— Что? — насторожился я.

— Тут канистра топлива, — весело отозвался мужчина.

— Не может быть, — удивилась девушка. — Машина перестала ехать, потому что в ней нет бензина. Там лампочка загорелась на панельке.

— Однако, вам стоило открыть багажник, — хмыкнул кустодий.

— Там нет бензина, — упрямо заявила Марфушечка. — Иначе машина бы ехала. И лампочка не горела.

Мы со Стасом переглянулись и решили не спорить. В конце концов, в этом не было никакого смысла. Даже если бы мы заправили машину, то сажать за руль все еще пьяную девицу было бы неразумно.

— Садитесь на заднее сиденье, если не желаете остаться здесь в одиночестве.

— Привяжите мою машину к своей, и я поеду следом за вами на прицепе, — упрямо потребовала девица. — На конюшнях мне нальют в машину куда надо бензин, и я вернусь домой.

— Ага, — Зимин весело мне подмигнул и забрал канистру, чтобы сунуть в багажник своего автомобиля. Пояснил: