Челюсти

На вид Квинту было около пятидесяти, и хотя, конечно, ему было когда-то двадцать, а когда-нибудь могло стать шестьдесят, представить его каким-то другим казалось невозможным. Нынешний возраст Квинта представлялся естественным для него и вечным. Рыбак был высоким, около шести футов и четырех дюймов, худым, 180–190 фунтов, и лысым – не бритым, а именно лысым, без единого волоска на голове и без малейшего указания на то, что на ней вообще когда-либо присутствовала какая-то растительность. Сейчас, при высоком и жарком солнце, лысину прикрывала кепка морского пехотинца. Как и все остальное в нем, лицо у Квинта было жесткое, с резкими чертами и длинным, прямым носом. Когда он смотрел с мостика вниз – таких темных глаз Броуди ни у кого еще не видел, – то как будто целился, глядя вдоль носа, словно вдоль ружейного ствола. Ветер, соль и солнце просолили, прокалили кожу, оставив на ней глубокие морщины. Стоя на мостике, он не сводил глаз с остающейся за кормой жирной пленки.

Струйка пота, сорвавшись с подбородка, поползла по груди. Броуди вздрогнул, дернул головой и, поморщившись от болезненного укуса в шею, уставился на мутное пятно.

– Не понимаю, как вам это удается, – сказал он. – Неужели вы никогда не носите защитные очки?

Квинт посмотрел вниз.

– Никогда, – произнес он безразличным тоном, вовсе не предполагающим приглашение к разговору.

Но Броуди было скучно, и ему хотелось поговорить.

– Что так?

– Не чувствовал необходимости. Я вижу вещи такими, какие они есть. Так лучше.

Броуди посмотрел на часы. Начало третьего. Еще три-четыре часа, и придется возвращаться домой.

– И много выпадает таких вот дней? – Возбуждение первых утренних часов прошло, и Броуди уже не сомневался, что день потрачен впустую и увидеть акулу им не доведется.

– Каких?

– Таких, как сегодня. Когда сидишь целый день и ничего не происходит.

– Бывают.

– И люди платят, даже если ничего не поймали?

– Таковы правила.

– Даже если и клева не было?

Квинт кивнул.

– Такое случается нечасто. Обычно что-то да клюет. Или что-то наколешь.

– Наколешь?

– Да, такой вон пикой, – Квинт кивнул на лежащие на корме гарпуны.

– И что же вы ими накалываете? – поинтересовался Харпер.

– Все, что мимо проплывает.

– Неужели? Я не…

– Глянь-ка, взяло наживку, – перебил его Квинт.

Заслонившись ладонью от солнца, Броуди бросил взгляд за корму, но как ни всматривался, маслянистое пятно оставалось нетронутым, вода спокойной.

– Где? – спросил он.

– Секунду, сейчас увидите.

И тут же правая леса с мягким металлическим свистом устремилась вниз, разрезая морскую гладь ровной серебристой линией.

– Берите спиннинг, – сказал Квинт, – и как только я скажу, ставьте на стопор и подсекайте.

– Акула? – При мысли о возможной схватке с этим чудовищем, этим жутким кошмаром сердце заколотилось в груди и во рту пересохло. Он вытер о брюки влажные ладони, вытащил из держателя удилище и поставил между ног.

– Эта? – отрывисто хохотнул Квинт. – Нет, так, мелочь. Попрактикуйтесь пока на ней. – Несколько секунд он смотрел на воду, потом бросил: – Подсекайте!

Броуди толкнул вперед рычажок на катушке, отклонился назад и потянул. Конец удилища выгнулся дугой. Правой рукой Броуди начал поворачивать ручку, чтобы подтянуть рыбину, но катушка как будто застопорилась. Леса продолжала разматываться.

– Я подтяну, – предложил, поднимаясь с транца, Хупер.

– Не трогайте удилище! – предупредил Квинт.

Хупер недоуменно и даже с обидой посмотрел на рыбака.

Что бы ты понимал, подумал, взглянув на океанографа, Броуди.

– А-аа, – протянул Хупер.

– Думал, вы в рыбалке хоть чуть да разбираетесь.

Ихтиолог промолчал и, повернувшись, снова сел на транец.

Броуди держал удилище обеими руками. Рыбина ушла вглубь и медленно ходила из стороны в сторону, но лесу уже не натягивала. Наклонившись вперед, Броуди покрутил катушку, быстро подобрал слабину и, напрягая мышцы плеч и спины, подтянул рыбину поближе. Левое запястье болело, пальцы правой руки начали неметь от напряжения.

– Что ж такое на крючке? – проворчал он.

– Голубая акула, – сказал Квинт.

– Весит, должно быть, с полтонны.

Рыбак рассмеялся.

– Может, фунтов сто пятьдесят.

Вперед – назад, наклониться – потянуть, вперед – назад, наклониться – потянуть…

– Хорошо получается, – услышал Броуди голос Квинта. – А теперь держите.

Легко и непринужденно Квинт спустился по трапу с мостика, держа в руке старую армейскую винтовку М-1, и, остановившись у планшира, посмотрел вниз.

– Хотите увидеть вашу рыбку? Подойдите.

Броуди поднялся со стула и, подбирая на ходу провисшую лесу, подошел к борту.

В темной воде акула и впрямь казалась голубой. Длинная, около восьми футов, изящная, с длинными грудными плавниками, она медленно перемещалась из стороны в сторону и уже не сопротивлялась.

– Красивая, да? – сказал Хупер.

Квинт сдвинул предохранитель и, когда акула повернула голову так, что ее пасть оказалась в нескольких дюймах от поверхности, произвел три выстрела подряд. Три пули проделали в голове рыбы три ровных отверстия. Крови не было. Акула дернулась и затихла.

– Мертва, – сказал Броуди.