Челюсти

– Черта с два, – возразил Квинт. – Может, только оглушена. – Он вытащил из кармана перчатку, надел ее на правую руку и взялся за лесу. Потом достал нож из чехла на ремне, вытащил акулью голову из воды и перегнулся через планшир. Пасть была открыта на два или три дюйма в ширину. Ее правый глаз, частично затянутый белой пленкой, невидяще смотрел на Квинта. Рыбак вогнал лезвие в акулью пасть и попытался раскрыть ее, но маленькие треугольные зубы сомкнулись и не разжимались. Вытащить лезвие стоило Квинту немалых усилий. Вернув нож в чехол, он достал из другого кармана кусачки.

– Платите вы мне неплохо, так что я, пожалуй, могу позволить себе потерять крючок и поводок.

Он уже собрался перекусить поводок, но вдруг остановился, убрал в карман кусачки и снова вынул нож.

– Минутку. Смотрите. Народу это нравится. – Держа поводок в левой руке, он вытащил рыбину почти целиком из воды и одним быстрым движением вскрыл ей брюхо от анального плавника почти до нижней челюсти.

Плоть раскрылась, и окровавленные внутренности – белые, синие и красные – ухнули в воду, словно мокрое белье из корзины. Квинт перекусил поводок, и акула ушла за борт. Едва голова скрылась под водой, как рыба стала биться и метаться в мутном облаке крови и кишок, кусая и заглатывая оказавшиеся поблизости куски. Проглоченное тут же вываливалось через дыру в брюхе и снова попадало в пасть.

– А теперь смотрите, – сказал Квинт. – Если повезет, через минуту сюда примчатся другие голубые акулы, и уж они помогут ей доесть себя. Если соберется достаточно много, увидите настоящее пиршество обжор. Вот уж шоу. Людям нравится.

Как завороженный Броуди наблюдал за пожирающей собственные внутренности акулой. Через секунду из глубины поднялась акула поменьше – около четырех футов в длину – и отхватила изрядный кусок от выпотрошенной рыбы. Зубы сомкнулись, голова мотнулась в сторону, и хищница проглотила добычу.

Следующая акула не заставила себя долго ждать, за ней последовала еще одна и еще. Вода забурлила, капли крови смешались с каплями воды и с плеском вырвались на поверхность.

Взяв из-под планшира острогу и держа ее как боевой топор, Квинт склонился над бортом, потом вдруг метнул оружие и тут же отклонился назад. Нанизанная на зуб остроги, билась, извивалась и щелкала зубами небольшая рыбина. Распоров ножом брюхо, рыбак сбросил акулу в воду.

– Сейчас увидите, – сказал он.

Броуди уже не мог сосчитать, сколько хищниц сошлось в этой схватке. Плавники резали поверхность воды, хвосты взбивали воду. Иногда между всплесками слышались похожие на хрюканье звуки – это акула сталкивалась с акулой.

В какой-то момент Броуди опустил голову и увидел, что рубашка промокла и испачкана кровью.

Безумие продолжалось еще несколько минут, пока от всей стаи не осталось три самых крупных акулы, ходивших туда-сюда под поверхностью воды.

Зрители на лодке молча наблюдали за всем происходящим, и лишь когда последняя хищница скрылась из виду, Хупер выдохнул:

– Господи.

– Не по вкусу, – сказал Квинт.

– В точку. Не люблю смотреть, как живые существа умирают только ради того, чтобы развлечь зрителей. – Квинт усмехнулся, и Хупер посмотрел на него. – А вам нравится?

– Нравится или не нравится – дело не в этом. Я этим живу.

Он открыл ящик со льдом и достал еще один крючок и поводок. Наживка была приготовлена заранее – привязанный и насаженный на крюк кальмар. Вооружившись плоскогубцами, Квинт прикрепил поводок к концу стальной лесы и бросил наживку за борт.

Хупер занял свое место возле бака и взял в руки черпак.

– Кто-нибудь хочет пива? – спросил Броуди.

Квинт и Хупер кивнули, и он спустился вниз и достал из холодильного ящика три банки. На выходе из каюты его внимание привлекли две старые, потрескавшиеся, с загнутыми уголками фотографии, приколотые к переборке чертежными кнопками. На одной Квинт стоял по колено в груде каких-то странного вида крупных рыбин. На другой демонстрировалась лежащая на песке мертвая акула. Определить ее размер Броуди не мог, потому что ее не с чем было сравнить.

Он вышел из каюты, раздал пиво, сел в рыболовное кресло и повернулся к Квинту:

– Видел ваши фотографии внизу. Что там за рыба, в которой вы стоите?

– Тарпон. Давненько это было. Я тогда рыбачил во Флориде. Ничего подобного раньше не видел. За четыре ночи мы поймали этих тарпонов штук тридцать или сорок.

– И вы их оставили? – спросил Хупер. – Такую рыбу полагается бросать в воду.

– Клиенты захотели оставить. Я так думаю, ради фотографий. Кстати, когда порубили, приманка из них получилась не самая плохая.

– Вас послушать, от мертвых пользы больше, чем от живых.

– Точно. И это относится почти ко всей рыбе. И ко многим животным. А вот съесть живого бычка никогда не пробовал. – Квинт рассмеялся.

– А другая фотография? Та, на которой всего одна только акула.

– Вот уж не всего только. Большая белая. Длина – то ли четырнадцать, то ли пятнадцать футов. Потянула на три с лишком тысячи фунтов.

– Как же вы ее поймали?

– Наколол. Но скажу вам так, – хозяин шхуны ухмыльнулся, – в какой-то момент вопрос, кто кого поймал, был не вполне ясен.

– То есть как?