Челобитные Овдокима Бурунова

За десять лет до приезда несчастной царской невесты, в самый разгар Смуты, Яранск захватил сводный отряд русских, марийских, чувашских и мордовских крестьян под началом русских служилых людей Ивана Волынского и Елизара Бартенева, а также двух мордовских мурз Бибая и Теребердея Мустофиных. Собственно говоря, никакой осады или штурма не было – яраничи отворили ворота и присягнули на верность царевичу Дмитрию. Яранского воеводу Петра Глухова взяли в плен, а весь его отряд перебили. Глухову еще повезло. Организатора обороны в соседнем Котельниче стрелецкого сотника Захара Попова инсургенты и вовсе посадили на кол. Для управления Яранском выбрали Асанчука Горихвостова и подьячего Павла Мокеева. После избрания Горихвостов немедля… вступил в тайную переписку с хлыновским (вятским) воеводой князем Ухтомским, надеясь с его помощью вернуть Яранск под власть Василия Шуйского. Одно из писем нового городского начальника перехватили сторонники «тушинского вора». Кончилось все тем, что в конце февраля 1609 года, то есть через два месяца после выборов, Горихвостова арестовали и повесили.

Хлыновский воевода князь Ухтомский писал: «…Государевы изменники воры, волжские казаки, которые были под Свияжском, собрався с Чебоксарскими, и Козьмодемьянскими, и Санчурскими, и с Царегородскими, и Яранскими стрельцами, и со всякими русскими воры, и с луговою черемисою, со многими людьми, пришед из Яранска к Вятке…» Взять Хлынов сторонники Самозванца не смогли. Отряды воеводы Ухтомского и московского воеводы Мансурова отогнали их к Яранску и в январе 1610 года разбили наголову.

Эмбрион города

В те времена город представлял собой… Скорее это был эмбрион города, в котором за запиравшимися на ночь воротами на крошечном пятачке теснились дворы воеводы, стрелецкого головы, городового приказчика, подьячего, стояли соборный храм Успения Пресвятой Богородицы, дворы попа и дьякона, судная изба, государевы житницы, дворы двух сторожей, охранявших эти житницы, дворы пушкарей, целовальников, детей боярских… В 1625 году в Яранске служили двенадцать детей боярских, семь пушкарей, два ворóтника, два толмача, девять служилых литовцев (занесла их нелегкая), восемь черкас, три новокрещена, четыре тархана35, городовой приказчик и две сотни стрельцов. И это не считая лошадей, женщин, коров, детей, кур, овец, собак, кошек и ручного скворца Терешки, жившего в доме дьякона. Не то чтобы яблоку некуда было упасть, но даже и плюнуть…

В 1630 году в Яранске был воеводой Дмитрий Андреевич Францбеков. Опалы никакой на нем не было. При Дмитрии Андреевиче в составе местного гарнизона был даже конный отряд служилых дворян и отряд марийцев. В Яранске Францбеков себя никак не проявил, зато потом был и послом в Швеции, и воеводой в Вятке, и в Якутске, где организовывал, вооружал и финансировал экспедиции Ерофея Хабарова на Амур, а только потом уже попал в опалу. Уж больно много за ним числилось злоупотреблений – бурятов с якутами грабил и убивал, взятки брал, отчетов в Москву не посылал, русских купцов грабил, служивым людям жалованья не выдавал. Лишили Дмитрия Андреевича всех должностей и имущества, но разрешили умереть в Москве. Впрочем, это все уже было потом, после Яранска, в котором его карьера только начиналась. Кстати говоря, Францбеков был человеком высокообразованным и знал греческий язык. Гомера очень любил и многое из него знал наизусть. Бывало, еще во время службы в Яранске не спится ему, так он на верхнюю площадку угловой башни заберется и давай во весь голос декламировать: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины…» При этих словах он широко обводил рукой окрестные поля, леса и перстом указывал на утлые берестяные челны марийцев, вытащенные на берег Ярани под крепостной стеной. Ему караульный стрелец тихохонько на ухо:

– Побойтесь Бога, Дмитрий Андреевич, да какой же это, извиняюсь, Гомер. Да вам даже наш конюх скажет, что…

Куда там… Никого в этот момент не слышал и не слушал. Прочтет все до конца, до самого тяжкого грохота, который подходит к изголовью, плюнет в сердцах и пойдет пить виноградное вино, запас которого привез с собой из Москвы.

В 1646 году по указу Алексея Михайловича была произведена перепись податного городского и сельского населения. По писцовым книгам, «…всего в Яранском городе и на посаде посадских людей 23 двора, а людей в них 23 человека, да у них же братьев и сестер 48 человек. Да бобыльских дворов: двор Захарко Балахонец, двор Однокишко Долгополов, Петрушка Сухоруков, Илюшка Костромитин, Захарко Дыркин, Сенка Борашев, Потешка Лагунов, Сенка Балахонец». От одного имени Однокишко хочется уйти в запой. Как представишь себе его двор или двор Захарки Дыркина… Покосившиеся курные избы, поваленные плетни, ледащие лошаденки, вечно голодные собаки… Разве только у Потешки Лагунова… Хотя какое там веселье. Валялся, поди, пьяный в хлеву и спал беспробудным сном.