Челобитные Овдокима Бурунова

Вообще с культурной жизнью в Пудоже дела обстояли неважно. Еще один корреспондент Олонецких губернских ведомостей писал: «Скучна и однообразна жизнь нашего уездного городка, в особенности зимнею порою… С каким зато нетерпением ждут здесь губернских известий: и только в день прихода почты видно какое-то лихорадочное движение чиновничьего мира. Общественных увеселений и собраний здесь не бывает, библиотеки не существовало и нет людей, имеющих хотя бы современные периодические издания и потому литературные занятия ограничиваются чтением „Северной почты“. Вот почти и все, что можно сказать о Пудоже… Река Водла вскрылась в конце апреля и теперь появилась лосось, сиги и другая рыба. Лосось преимущественно идет в руки известного здесь купца И. И. Малокрошечного, который сбывает ее в Петербург; цена этой рыбы от 8 до 10 коп. за фунт».

Корреспонденту Олонецких губернских ведомостей вторит священник Троицкой церкви в Пудоже Иоанн Георгиевский, собравший сведения о городе и его обитателях по заданию губернского статистического комитета: «Пудож, нося на себе название города, к несчастию, мало чем отличается от простых селений в быту домашнем. И кажется, что самые селения некоторых других краев России предпочли бы свой домашний быт – Пудожскому. В нем почти у всех жителей бедность, жалкая простота, отсутствие вкуса и образованности есть главная черта жизни. И потому во всем городе едва можно отыскать до десятка порядочных и то деревянных домов…»

Сами пудожане вышли у Георгиевского и вовсе… «Народ как города Пудожа, так и окружающих селений, происходя от невежественных и грубых предков и будучи привержен к оседлой жизни, стоит, можно сказать, на низкой степени образования… К счастию, здешний народ не лишен добродушия. У него можно всегда встретить гостеприимство; но и это добродушие не без недостатка; будучи груб, он как бы неохотно решается отдавать должное почтение высшим себя. При встрече с высшим себя мужичок, как можно видеть почти всегда, как будто с каким-то принуждением снимает свою шапку без всякого поклона…»

То ли не любили батюшку прихожане, то ли при встрече с ним не снимали шапки без напоминания, то ли мало жертвовали на храм, то ли не приносили ему на престольные праздники яиц в решете, сметаны и свежевыловленных судаков… Хорошо, что его отчет пропал где-то в недрах губернского статистического комитета. Не приведи господь, его прочли бы прихожане Троицкой церкви. Особенно те, у которых не было ни образованности, ни вкуса, ни почтения к высшим.

Если честно, то насчет бедности и жалкой простоты Георгиевский был не так уж и не прав. В Пудоже к концу 1860-х годов был всего один каменный дом и одна каменная лавка. Каменный дом был казенным. Все остальные две сотни домов были деревянными. Все пять площадей были немощеные. Об улицах и говорить нечего. Недвижимостью стоимостью от пятисот до тысячи рублей владели в городе ровно два человека, а свыше тысячи – один. И этот один был… Иван Иванович Малокрошечный. В городе было девятнадцать лавок и один оптовый винный склад. Других торговых заведений не имелось. Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868–1869 годы сообщает: «Торговля собственно в городе, производимая лишь предметами для городских потребностей, ничтожна. Ею занимаются четыре купца и два крестьянина. Товары привозятся из С.-Петербурга, Москвы, Вытегры и Весьегонска и сбываются как в городе, так и в уезде».

Существовала еще и городская Троицкая ярмарка. Именно существовала, еле сводя концы с концами. В 1888 году на ней было всего шесть торговцев, из них три пудожанина. Привезено было на три тысячи рублей товару. Продали четыре пуда кренделей, два пуда сигов, пуд судаков, десять пудов разной мелкой рыбы, разного шорного товару, холста, конфект, пряников, мыла, свечей, колониальных товаров, масла коровьего, кушаков домашнего тканья… В общей сложности едва на полторы тысячи. Действительно, ничтожная торговля. Вернуться бы туда и накупить сигов, судаков, кренделей, пряников, настоящего коровьего масла на свою нынешнюю зарплату…