Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Как явствует из отчета FCC, нетрудно понять, почему Дэвид Саймон, работавший репортером в Baltimor Sun, а спустя десятилетие с лишним создавший шоу The Wire

на канале HBO, заявил в 2009 году на слушаниях в Сенате: «Близятся времена, когда будут отлично себя чувствовать коррумпированные политики»{298}.

Мы уже успели поговорить о многих значительных факторах, мешающих процессу познания в человеческих сетях. Но пока что мы обходили стороной главную помеху — гомофилию. Без разговора о ней представление о том, как общество передает и получает информацию, останется неполным.

Поляризация: все дело в гомофилии

Люди могут жить в нескольких метрах друг от друга — и принадлежать к совершенно разным социальным сетям, разделенным пропастями между поколениями, социальными классами, национальностями, религиями и — во многих культурах — полами.

Несмотря на широкий охват и скорость современных способов связи, мы не заметили спада в поляризации мнений и представлений людей. Напротив, имеются свидетельства того, что во многих странах политические взгляды разных групп расходятся все больше.

Убедиться в этом можно, если прибегнуть к текстовому анализу, чтобы проследить за тем, как со временем меняются способы высказывания людей. Один из моих стэнфордских коллег, Мэтт Генцков, вместе с Джессом Шапиро из Чикагского университета первыми воспользовались этим методом для изучения тенденций и перекосов в медиа. Они объединились с Мэттом Тэдди для анализа партийности: им предстояло проанализировать речевые шаблоны политиков, чтобы количественно определить, насколько со временем менялась партийность{299}

. Мерилом партийности стала легкость, с какой можно определить принадлежность политика к той или иной политической партии по одной только терминологии, которой тот пользуется. Например, касаясь иммиграционной политики, говорит ли он об «иностранцах-нелегалах» или о «рабочих без документов», а затрагивая тему снижения налогов, как именно он выражается: «налоговая реформа» или же «налоговые льготы для богатых»? Несложно догадаться, какими выражениями чаще всего пользуются представители разных политических партий.

И тонкие, и явные различия в терминологии обнаруживают политические предпочтения говорящего. Но так было не всегда. Уровень партийности в политике США оставался на удивление неизменным с 1870-х по 1990-е годы. Однако после 1990 года все внезапно поменялось: люди стали четче обозначать свою партийную принадлежность. Например, подсчитав, сколько раз различные слова или словосочетания появляются в течение минуты в типичной речи конгрессмена, между 1870 и 1990 годами слушатель мог сделать заключение о партийной принадлежности оратора с вероятностью 55 %. Таким образом, всего за одну минуту употребляемая политиком терминология позволяла угадать политические предпочтения человека — но с вероятностью лишь на 5 % более высокой, чем при подбрасывании монеты можно угадать, какой стороной она ляжет. А вот в 2008 году терминология, которой пользовались представители разных партий, обнаруживала уже гораздо больше различий. Подсчитав употребленные словосочетания, даже не принимая во внимание общий смысл речи, можно было с вероятностью 82 % сделать вывод о политических наклонностях оратора. И это всего за минуту выступления. Если же в течение еще четырех минут проследить за употреблением лексики в выступлении 2008 года, мы можем быть уверены в политической принадлежности оратора более чем на 95 % — тогда как, слушая речи 1990 года или еще более ранние, выводы об этом можно было делать с вероятность всего 65 %{300}. Хотя расхождения в терминологии — всего лишь одна грань поляризации, они красноречиво говорят о том, что мы совершенно обоснованно полагаем, что политика сеет все большую рознь между людьми.

Повышение уровня партийности в политической риторике — не просто праздные разговоры: мы наблюдаем, как это приводит к возникновению тупиков в законодательном процессе{301}. Хотя между партиями всегда имелись расхождения во мнениях, в законодательных органах им обычно удавалось приходить к компромиссам. Многие из утверждавшихся там законов в конце концов получали поддержку обеих партий. Сейчас же при голосовании за проекты законов партийные разногласия обозначаются гораздо резче. Чтобы получить конкретные цифры, я раздобыл данные о том, кто как голосовал за один законопроект в Конгрессе{302}.