Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Разумеется, упрощенная модель вроде модели Шеллинга не может отражать все стороны реальности. В некоторых районах наблюдается большое расовое смешение, и оно остается таким же, а в других районах реакция на изменения гораздо заметнее — сдвиги происходят, даже если доля представителей меньшинств возрастает не очень существенно{149}. Не у всех предпочтения одинаковые: одним больше нравится жить в однородном окружении, и даже малые перемены в округе приводят к массовым переездам, а другие вполне довольны жизнью в пестром, разнородном окружении — и даже предпочитают его.

И все же модель Шеллинга позволяет сделать важные выводы. Она ясно показывает, что даже относительно малые перекосы в предпочтениях способны повлечь за собой серьезные последствия, потому что из-за внешних факторов, влияющих на решения людей, иногда происходят каскадные явления, — и это наблюдается не только в жилых районах, но и в клубах и в сетях. Это помогает понять, отчего так сильна гомофилия, которую мы видим в самых разных сферах. Есть множество факторов, которые подталкивают людей к гомофилии, и тот феномен, на который указал Шеллинг, способен усилить любую из этих факторов и даже их все.

Другие причины гомофилии

Самое волнующее притяжение возникает между противоположностями, которые никогда не встречаются.

Энди Уорхол

Возможно, вы ожидали, что те силы, о которых мы уже говорили, охватывают все факторы гомофилии, но потому-то она и столь вездесуща, что существует поистине необозримое множество сил, которые, словно сговорившись, толкают нас в объятья наших собратьев{150}

.

Границы местных сообществ важны потому, что позволяют соседям кооперироваться и строить повседневную жизнь на взаимном доверии. Частые взаимодействия позволяют нам отвечать добром на добро, когда соседи выручают нас или помогают наказать злоумышленников. Если мы доверяем соседям, то иногда поручаем им присмотреть за детьми или за ценным имуществом — и делаем для них то же самое. Мы даже учим детей с недоверием относиться к чужакам.

С неуклонным ростом урбанизации определение этих самых сообществ становится все более сложной задачей. Мы выстраиваем сети личных отношений, исходя из своей профессиональной, этнической, религиозной принадлежности или каких-то иных общих черт, в силу которых мы чаще всего и по конкретным поводам контактируем с другими людьми. Границы наших персональных сообществ определяет уже не столько география нашего местожительства, сколько гомофилия и постоянные контакты с надежным кругом друзей и знакомых.

А еще гомофилия способствует собственному усилению. Люди гораздо лучше могут предсказать поведение и реакции людей, похожих на них самих{151}. Они лучше разбираются в местных нормах и культуре, понимают, чего ждут от них самих в тех или иных обстоятельствах. С одной стороны, это снижает уровень стресса и помогает людям кооперироваться в повседневной жизни{152}, а с другой — увеличивает разрыв, существующий между различными группами, и приводит к тому, что человеку становится проще и безопаснее общаться лишь в пределах собственной группы, не выходя за знакомые рамки.

Наше понимание гомофилии осталось бы неполным, если бы мы не затронули вопрос конкуренции между разными группами. На людей, стремящихся установить отношения с другими группами, иногда смотрят как на предателей или просто с подозрением. Достаточно вспомнить враж ду Монтекки и Капулетти и множество других распрей между кланами, семьями или гангстерскими группировками, которые портили людям жизнь во все эпохи и в самых разных странах. Соперничество между враждующими группами иногда бывает очень сильным, как, например, между родами в Древнем Китае или между суннитами и шиитами в исламском мире. Трудно найти такое место на земном шаре, где имелось бы достаточно ярко выраженное этническое или религиозное разнообразие — и при этом не возникало бы никакого соперничества между группами.