Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Всем нам известны невероятные истории успеха. Например, моему отцу удалось окончить колледж и магистратуру и стать физиком-ядерщиком, хотя его собственный отец не окончил даже школу и занимался грузоперевозками. Исторически за Америкой недаром закрепилось прозвание «страны возможностей». Во время крупных волн иммиграции в конце XIX — начале XX веков страна осваивала западные земли и переживала (пускай с небольшими сбоями) длительные периоды экономического бума. Всюду открывались возможности найти занятие и преуспеть — особенно для иммигрантов, многие из которых бежали от беспросветной нищеты в своих родных странах. Люди ехали в Калифорнию и быстро там богатели. Конечно, образование ценилось и тогда, но оно не в такой степени, как сейчас, помогало прокладывать путь к достойной (по тогдашним меркам) жизни. Это был золотой век для роста благосостояния и американской мечты. Был и другой период — расцвета фабричного производства и экономики после окончания Второй мировой войны, — когда средний класс тоже процветал и «и многим было по силам высоко подняться по экономической лестнице».

Однако лет пятнадцать назад, когда я начал изучать иммобильность, картина разительным образом переменилась. Поглядев в первый раз на соотношение образовательного уровня у родителей и детей в США, я решил было, что при обработке данных произошла какая-то ошибка. Присмотревшись внимательнее, я понял, что все цифры отражают реальное положение: в настоящий момент США занимает очень высокое место на шкале соотношений между статусом родителей и детей — неважно, идет ли речь о таких параметрах, как доходы, образование, богатство или даже долголетие. А высокое положение на подобной шкале означает не очень хорошую вещь — оно означает высокую иммобильность.

Если вы ожидали, что у США окажутся хорошие показатели мобильности, то вы не одиноки. Представления многих людей о мобильности и реальность часто расходятся. Например, на рисунке 6.1 видно, что показатель Германии составляет 0,32, а США — 0,47, то есть почти в полтора раза больше, чем у Германии. Однако если спросить у людей, согласятся ли они с утверждением: «Если я буду усердно трудиться, то смогу улучшить свою жизнь», то окажется, что в США с ним согласятся почти 84 %, а в Германии лишь 62 %{165}

.

Взаимосвязь между неравенством и иммобильностью была четко выявлена Аланом Крюгером, который устроил знаменитую презентацию своих выводов в январе 2012 года, когда был председателем Совета экономических консультантов при президенте США. Крюгер показал «кривую Великого Гэтсби» — поразительно стойкую взаимосвязь между неравенством и иммобильностью, замеченную в 2011 году Майлсом Кораком. Желая как-то назвать эту кривую, Крюгер бросил клич среди младших сотрудников и пообещал приз — бутылку вина — тому, кто придумает лучшее название. Вино досталось Джадду Креймеру, который назвал кривую в честь Гэтсби, который не без труда поднимался по социальной лестнице{166}. Тесная взаимосвязь между неравенством и иммобильностью показана на рисунке 6.2.

Рис. 6.2. «Кривая Великого Гэтсби»: стойкая связь между неравенством (определяемым для каждой страны при помощи индекса Джини по вертикальной оси, где 0 обозначает отсутствие неравенства, а 1 указывает на максимально возможное неравенство; подробнее об этом ниже) и иммобильностью (определяемой при помощи показателя межпоколенческой эластичности заработков) в разных странах. Данные по иммобильности взяты из: Corak (2016); индексы Джини взяты из CIA World Factbook.

Важно отметить, что некоторые стороны взаимосвязи между иммобильностью и неравенством имеют технический характер. Сравнивая маленькую и однородную страну с большой и разнородной, мы ожидаем увидеть более низкий уровень неравенства и иммобильности в маленькой однородной стране — при равенстве всех прочих параметров. Например, если мы сосредоточимся только на детях инженеров, то обнаружим совсем небольшое неравенство (потому что большинство детей в итоге получат хорошее образование и высокооплачиваемую работу), а также низкую корреляцию между доходами родителей и детей (так как незначительная разница в доходах родителей мало влияет на дальнейшую судьбу детей). То же самое обнаружится, если мы заинтересуемся исключительно детьми шахтеров: неравенство будет небольшим, ведь большинство детей пополнят ряды рабочего класса, и не выявится почти никакой корреляции между доходами родителей и доходами выросших детей, так как они останутся приблизительно на том же уровне. Иммобильность и неравенство обнаруживаются прежде всего при сравнении между разными секторами экономики, и когда экономика становится более разнообразной, тогда-то и следует ожидать более высокого уровня как иммобильности, так и неравенства.