Читаем Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение полностью

Большинство родителей вроде моих, которые никогда не учились в университетах, или боялись всех этих трудностей, связанных с поступлением в университеты и с финансовой помощью, или не знали о них (а иногда и вовсе воспринимали все это в штыки). Я и сама не понимала, что к чему, когда подавала заявление. Однажды я услышала, как тренер по волейболу сказала, что выплатила все свои студенческие займы, и поэтому я решила, что колледж — это как ресторан, где расплачиваешься, уже поев, то есть отучившись. Когда я узнала, что мне нужна информация о доходах моей мамы и отчима и налоговые документы, они просто отказались мне их давать. Думаю, им было стыдно{196}.

Обычные подозреваемые: институции и капиталы

Почему наше благополучие должно быть так тесно связано с материальным состоянием наших родителей и той среды, в которой мы выросли? Вопрос это совсем не новый, но ответить на него можно, зная, как устроены сети. Как мы только что видели, колоссальные разрывы между людьми, имеющими образование и мобильность и лишенными их, объясняются отчасти тем, что у последних нет нужной информации. А информация исходит в основном от среды, в которой живут дети и их родители.

Разобраться в том, какого рода информацию получает человек от своей среды, помогает понятие «капитал». Однако здесь нам необходимо такое понятие о капитале, которое выходит далеко за рамки своего классического определения. Классические формы капитала — а именно «финансовый капитал», то есть финансовые активы, которые можно превратить в другие формы капитала и труда, и «физический капитал», то есть материальные ресурсы, включая землю, — в нашей истории практически не играют роли.

За рамки этих классических определений больше ста лет назад уже стремился выйти Альфред Маршалл, который писал: «Самый ценный капитал — это тот капитал, что вкладывается в людей; а наиболее ценная часть этого капитала есть забота матери о ребенке и ее влияние на него». Более современное понятие «человеческий капитал» подразумевает знания и навыки, которые используются во всех сферах производства и во всех профессиях: это искусство, изобретения, дизайн, операции, управление и маркетинг. Основная часть человеческого капитала, за вычетом врожденных талантов, — благоприобретенная: человек учится что-то делать — будь то в школе, или путем самостоятельных наблюдений, или перенимая опыт у мастера, и просто путем проб и ошибок.

Нас здесь больше всего интересует «социальный капитал», и к тому же это новейшее определение капитала{197}

. Под ним подразумеваются поддержка, ресурсы и информация, которыми располагает человек благодаря сети социальных связей или в результате заработанной репутации{198}.

К социальным связям, обеспечивающим социальный капитал, относятся дружеские, профессиональные связи, а также принадлежность к различным организациям, как частным, так и общественным, или доступ к ним. Это и есть капитал в самом широком смысле слова, если воспользоваться самым рыхлым его определением, и в него входит то, что не так-то легко измерить, — отношения и положение в сети{199}. Социальный капитал сыграл решающую роль, например, в возвышении рода Медичи, о котором мы уже рассказывали. И дело не только в том, что Медичи могли призвать на помощь многих союзников, взамен суля им милости, а еще и в том, что уникальное положение Медичи позволяло им координировать действия других людей, — и именно это стало в конечном итоге источником огромной власти. Власть, которая проистекает из способности координировать чужие действия, — тоже разновидность капитала, потому что она приносит огромную пользу и выгоду тому, кто ею обладает{200}. Социальный капитал зависит от множества таких понятий, которые допускают разные толкования: например, репутация, положение, дружба, организованность. Даже гомофилия играет здесь свою роль: у человека может быть надежная и обширная сеть связей — и вместе с тем он может быть отрезан от жизненно важных ресурсов и знаний. Хотя очень трудно дать сжатое, емкое, однозначное, допускающее легкие способы измерения определение социального капитала, это настолько важное понятие, что мы никак не можем обойтись без него.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других?
Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других?

Люди врут. Ложь пронизывает все стороны нашей жизни – от рекламы и политики до медицины и образования. Виновато ли в этом общество? Или наш мозг от природы настроен на искажение информации? Где граница между самообманом и оптимизмом? И в каких ситуациях неправда ценнее правды?Научные журналисты Шанкар Ведантам и Билл Меслер показывают, как обман сформировал человечество, и раскрывают роль, которую ложь играет в современном мире. Основываясь на исследованиях ученых, криминальных сводках и житейских историях, они объясняют, как извлечь пользу из заблуждений и перестать считать других людей безумцами из-за их странных взглядов. И почему правда – не всегда то, чем кажется.

Билл Меслер , Шанкар Ведантам

Обществознание, социология / Научно-популярная литература / Образование и наука
О процессе цивилизации. Том I. Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада
О процессе цивилизации. Том I. Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада

Норберт Элиас (1897–1990) — немецкий социолог, автор многочисленных работ по общей социологии, по социологии науки и искусства, стремившийся преодолеть структуралистскую статичность в трактовке социальных процессов. Наибольшим влиянием идеи Элиаса пользуются в Голландии и Германии, где существуют объединения его последователей.В своем главном труде «О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования» (1939) Элиас разработал оригинальную концепцию цивилизации, соединив в единой теории социальных изменений многочисленные данные, полученные историками, антропологами, психологами и социологами изолированно друг от друга. На богатом историческом и литературном материале он проследил трансформацию психологических структур, привычек и манер людей западноевропейского общества начиная с эпохи Средневековья и вплоть до нашего времени, показав связь этой трансформации с социальными и политическими изменениями, а также влияние этих процессов на становление тех форм поведения, которые в современном обществе считаются «цивилизованными» и «культурными».Адресуется широким кругам читателей, интересующихся проблемами истории культуры, социологии и философии.

Норберт Элиас

Обществознание, социология