Человек без лица

Холодный ветер трепал наши волосы, морозил кожу лица, обжигал своими бойкими порывами, словно хотел сорвать с нас всю одежду и забрать с собой. Черные тучи заволакивали небосвод. Под их тенью летали лишь черные вороны, чей грай эхом разносился меж запустевших, безжизненных деревьев с полупустыми ветвями, умирающими листьями, увядающей жизнью. Пожухлая трава бессильно прилегала к земле, склоняясь перед непобедимой для нее стихией. На миг воцарилась тишина: стих ветер, умолкли вороны, успокоились листья. Казалось, даже мы на мгновение перестали дышать, а сердца остановились. И в этой тишине прямо перед моими глазами на пути в город возник ее образ. Неосязаемый, словно сотканный из тумана, он шел прямо ко мне, но лишь бесконечно отдалялся. Я не мог разглядеть ее лица, сколько не напрягал зрения. Я видел покачивание ее бедер, манящие движения плеч. И был готов поклясться всеми богами – я был уверен – она улыбалась своей дьявольской насмешливой улыбкой. Пусть я даже не мог этого видеть – я чувствовал всем нутром! Мои уши слышали ее голос, разносящийся в гремящей тишине, словно стекающий каплями прямо внутрь моей головы. И когда мне почудилось, что я задыхаюсь – она растворилась в водопаде дождя.

Промозглый осенний дождь догнал нас. Забарабанил по листве, по нашим плечам, по дороге. Тишина, властвовавшая здесь мгновение назад, вдруг капитулировала. Сдалась под натиском отрезвляющих сознание капель, целым потоком ринувшим с усталого неба. Капли падали и разбивались. Падали и разбивались. И в полете своем они оставляли звон. Звон стекла.

–Какой ужасный ливень! – Вскрикнула Сара, когда пара дождинок попали ей за шиворот. – Знала же, что надо было купить зонт!

Она сняла пиджак и пыталась спрятаться под ним.

«Ужасный?» – Подумал я, приходя в себя и поднимая голову к небу. Нет. В звоне, наполнившем вдруг воздух, я слышал лишь усталость. Я вдруг осознал, что значит «плачущее небо». «Плачущее небо» – это не дождь, это не капли, падающие на наши головы из темных туч.

–Все… в порядке? – Спросила спутница, пытаясь заглянуть мне в лицо.

Сердце в моей груди сжалось, кажется, до размера арбузного семечка. Оно болело, безрассудно металось из стороны в сторону. Болело до скрежета в зубах, до судорог в мышцах. Оно кричало и норовило прогрызть себе путь сквозь тернии ребер наружу. Боль скапливалась в одну огромную каплю. Потом в следующую. И следующую. И разливалась в груди черной бездонной лужей. Так это чувствовалось. Боли становилось так много, что ее уже даже невозможно было почувствовать. Просто где-то внутри было огромное, черное, холодное пятно. В том месте, где раньше было сердце. Словно то самое черное арбузное семечко все же выросло в огромную черную ягоду и заледенело под морозным дождем.

Мы шли дальше, а серый безжизненный город наблюдал за нами из своих окон-глазниц. Провожал угрюмым и неприветливым взглядом до ближайшего поворота, а потом, устало вздохнув, звенел нам вслед ставнями. Было ясно с первого взгляда – мы здесь незваные гости. Все, чего хочет это место – забыться во времени, потеряться, утонуть в его песках, поэтому все окружение нетерпеливо следило за каждым нашим шагом, надеясь, что именно это движение уведет нас подальше отсюда.

Сколы гигантских каменных стен, разрушенных и обвалившихся, разочарованно нависли над запустевшими улицами. Ветер завывал в пустынных проходах, между обожженными кирпичами, дергал недогоревшие шторы и занавески. То тут, то там виднелись следы-шрамы, оставленные как пожаром, так и людьми: то были раскопанные ямы посреди дорог, недовыкорчеванные и обугленные пни срубленных деревьев, вены железных дорог, заставленные забытыми всеми порожняками. Остались здесь также и свежие следы, пример тому – массовое захоронение, которое мы встретили по пути. После того, как все тела извлекли из-под развалин, никто не захотел оставаться в этом проклятом месте вновь. Казалось, в воздухе все еще ощущался слабый запах гари и разложения. Конечно, это был лишь обман, ловко представленный мозгом, но этого было достаточно, чтобы на свет явился город-призрак.

–Узнаешь что-нибудь? – Спросила Сара, беспокойно оглянувшись на очередной шум.

Громыхнул гром, предупреждая о надвигающейся грозе.

– Нет. – Признался я, чувствуя странное покалывание в груди. Такое, которое бывает в случаях, когда ты что-то забыл. Что-то, чего забывать не должен был. Именно так я сейчас смотрел на проплывающие мимо улочки и домишки – они казались мне знакомыми, но при этом такими чуждыми. Даже отталкивающими.

–Мне здесь немного не по себе. – Поделилась она со мной мыслями. – Словно кто-то смотрит на нас. Мне даже мерещатся тени в темных окнах.

–Это игра твоего воображения.

На самом деле ей не показалось, но я не стал понапрасну ее пугать. Она все равно не поверит, что нас просто не желают здесь видеть.