Человек и сверхчеловек

Дон Жуан. Это все только суеверие, Анна. Успокойтесь. Вспомните сами: не так страшен черт, как его малюют

Статуя. Давайте вызовем его.

По мановению руки статуи снова гремят торжественные аккорды; но на этот раз моцартовскую музыку портит примешивающаяся к ней музыка Гуно. Разгорается пурпурный ореол, и в нем возникает Дьявол в традиционном облике Мефистофеля. Он немного похож на Мендосу, но не так эффектен. Он выглядит старше, преждевременно облысел и, несмотря на избыток добродушия и приветливости, легко впадает в обидчивый и сварливый тон, когда его заигрывания остаются без ответа. Судя по виду, он не из тех, кто способен усердно трудиться или сносить лишения, и, должно быть, охотно дает себе любые поблажки — черта не слишком приятная; но он умен и умеет внушить доверие, хоть явно уступает своим собеседникам в изысканности манер и собеседнице — в живости.

Дьявол (приветливо). Итак, я снова имею удовольствие видеть у себя в гостях славного командора Калатравы[151]? (Холодно.

) Дон Жуан, здравствуйте. (Вежливо.) И незнакомая дама? Мое почтение, сеньора!

Донна Анна. Вы…

Дьявол (с поклоном). Люцифер, к вашим услугам.

Донна Анна. Я сойду с ума.

Дьявол (галантно

). Ах, сеньора, не стоит волноваться. Вы к нам явились с земли и еще не свободны от ее предрассудков и страхов, навеянных клерикальным засильем. Вы привыкли слышать обо мне дурное; но поверьте, у меня на земле немало и друзей.

Донна Анна. Это верно; еще есть сердца, в которых вы царите.

Дьявол (качая головой). Вы мне льстите, сеньора; но это ошибка. Правда, мир не может обойтись без меня; однако я все же не пользуюсь там заслуженным уважением. В глубине души меня побаиваются и ненавидят. Сочувствие мира на стороне нищеты, скорби, немощи телесной и духовной. Я же призываю к веселью, к любви, к красоте, к счастью…

Дон Жуан (чувствуя приступ тошноты). Простите, я ухожу. Вы знаете, что я совершенно не переношу этого.

Дьявол (сердито

). Да, я знаю, что вы не принадлежите к числу моих друзей.

Статуя. Чем вы недовольны, Жуан? По-моему, то, что он говорил, когда вы его перебили, было исполнено самого здравого смысла.

Дьявол (горячо пожимая руку статуи). Благодарю, друг мой, благодарю. Вы всегда меня понимали; он же всегда сторонился меня и выказывал мне пренебрежение.

Дон Жуан. Я всегда относился к вам вполне корректно.

Дьявол. Корректно! Что такое «корректно»? Мне мало одной корректности. Мне подавайте сердечную теплоту, неподдельную искренность, нежные узы радости и любви…

Дон Жуан. Перестаньте, меня тошнит.

Дьявол

. Вот! (Взывая к статуе.) Вы слышите, сэр? Какая ирония судьбы: этот холодный, самоуверенный себялюбец попал в мое царство, а вы взяты в ледяные чертоги неба.

Статуя. Я не смею жаловаться. Я был лицемером; и если попал на небеса, то и поделом мне.

Дьявол. Ах, сударь, почему бы вам не перейти к нам, покинув сферы, для которых ваш темперамент чересчур непосредствен, ваше сердце чересчур пылко, а ваша способность к наслаждениям чересчур велика,

Статуя. Не далее как сегодня я решился на это. Отныне, любезнейший Сын Зари, я ваш. Я навсегда покинул рай.

Дьявол (снова прикасаясь к мраморной руке). О, какая честь! Какое торжество для нас! Спасибо, спасибо. А теперь, мой друг, — наконец-то я по праву могу вас назвать так, — может быть, вы уговорите Дон Жуана занять пустующее место, наверху?

Статуя (качая головой). Совесть не позволяет мне советовать человеку, с которым я в дружбе, сознательно обречь себя на неудобства и скуку.