Человек, который плакал от смеха

В Medellin я смотрюсь гротесково. В тридцать восемь я уже был староват для Baron, но рядом отирались мои ровесники, а здесь все девушки — ровесницы Лены. Директор клуба узнал меня и приставил к нам охранника — чтобы отгонял желающих сделать «эго-портрет». В подарок от заведения мы получаем бутылку водки, что приводит Манон в восторг. Medellin сохранил прежнюю «концепцию» антигигиеничных туалетов Baron, где в 2005–2009-м пол всегда вонял мочой. Отличие одно: внутри сидит пипи-дама в белой защитной маске, такие носили в подпольных лабораториях Пабло Эскобара. В коридоре, на подрамнике, стоит его портрет в окружении свечей. Уж и не знаю, комично или глупо почитать человека, на три десятилетия сделавшего нас всех параноиками, но мне нравится это бодлеровское дурновкусие.

Манон пишет в Сорбонне диссертацию о декадансе, читает только авторов конца XIX века, в первую голову и напоказ (на террасе Avenue) — мазохиста графа де Вилье де Лиль-Адана, но анализировать будет самое запоминающееся — «Песни Мальдорора» Лотреамона[351] и роман Гюисманса «Наоборот».

— Я предпочитаю Дюрталя[352] Дез Эссенту[353]. У него хоть цель есть — монастырь.

— Сами увидите, Манон, все меняется… Однажды вам захочется помолиться, а не получить в подарок черепашку с панцирем в бриллиантах.

Она проводит дни в музее Гюстава Моро, а ночи в Medellin. В 1880–1890-х декадентское движение начинало с отрицания технического прогресса. Декаденты тяготели к оккультизму, спиритизму, извращенному сексу и тяжелым наркотикам (абсент, эфир, опиум) — из страха перед индустриализацией. Сегодня сложилась идентичная ситуация: нужно придумать термин «неодекаденты» для обозначения нескольких невропатов, сбежавших от цифровой революции, от оцифровывания человечества, химического секса и выхода из тела под кетамином. Исчезновение частной жизни и сползание к обществу тотальной круглосуточной слежки логически объясняет всплеск саморазрушительного гедонизма, токсикоманию и проституцию. Фантастический предлог! Изумительное алиби для возвращения в подполье. Нюхать Special К с сисек возбужденных девушек по вызову как акт сопротивления шпионству Марка Цукерберга. Октав любуется телосложением Манон. Он хотел бы воплотить в жизнь мечту Сары Бернар: привить девушке хвост пантеры. Раз человечество спасти не удается, приходится находить удовольствие в патологическом и искусственном. До смерти и/или апокалипсиса остается несколько лет сладострастия. «Желтым жилетам», разочаровавшимся в капитализме, Манон предпочитает красный пластрон Теофиля Готье[354].

— Тебе случается впадать в сплин, Октав?

— Красивое слово… Меня поражает тот факт, что оно знакомо молодой женщине. Для меня образец — Верлен, вечно пьяный, всеми забытый и одинокий, на площади Монж. Поэта поддерживала только его старая мать Стефани… Тебе следует прочесть «Главную ошибку» Сара Пеладана, написанную в 1884-м.

Манон достает из сумочки купленный у букиниста роман Элемира Буржа «Птицы улетают, цветы опадают» (1893)!!![355] Октав ошеломлен.

— Прочти любимый отрывок!

— «Это была болезненная, экзальтированная и даже слегка безумная девица, плакавшая и смеявшаяся без причины. У нее были вечно удивленные голубые глаза, резко очерченные скулы и выступающие вперед челюсти…»

Манон прочла эти строки громким голосом, перекрывая сальсу Тито Пуэнте[356].

— Вылитый ты! Читал «Мсье дю Пор, публичный человек», садистский роман Туле?[357] «В любви есть такой момент, когда забываются имена: дамы зовут матушку, которая, к счастью, не приходит».

Манон плотоядно улыбается, и я с нетерпением жду момента, когда она меня съест.

— Думаешь, мы читаем забытых авторов, потому что они внушают нам надежду касательно проблемных потомков?

— Нет, мы делаем это из солидарности и потому, что сами когда-нибудь неизбежно потеряем память.

Манон завелась, я приближаюсь к ней со скоростью миллиметр в секунду.

— Мой идеал, — говорит она, — Людвиг II Баварский, мечущийся по замку Нойшванштайн и в 1868 году утопившийся в Штарнбергском озере…

— Господи, откуда у меня эта тяга к незавершенности, незрелости?

— Молодость? Не беспокойся, Октав, если хочешь со мной переспать, я согласна.

Женский прагматизм иногда очень упрощает жизнь.

— Можешь повторить?

Я включаю диктофон на мобильнике. Манон наклоняется:

— Если хочешь, я согласна заняться с тобой любовью.

— Подтверди, что ты не пьяна и не под дурью!

— Я п-п-полностью вл… владею с-с-собой.

— Все, хватит, в суде присяжных это не пройдет. Мы сбросили сексуальное напряжение и решаем написать на бумажной салфетке манифест неодекадентов.

3

Список общих черт декадентов XIX и XXI вв.:

— аллергия на техническую революцию (индустриализацию в XIX в., оцифровку в XXI в.);

— страх перед будущим (войной или глобальным потеплением);

— все это — на фоне роста национализма;

— праздник на краю бездны (с балеринами из Гранд Опера в ресторане Lapérouse[358] и двести лет спустя — с танцовщицами Crazy Horse — все в том же Lapérouse);