Человек отовсюду

– Точно. Узнать знакомые ландшафты, встретить близких людей, ностальгически вспомнить прошлое… Я посоветовал, а ты радостно согласился. Не в том даже дело, что ты из рук вон плохо обеспечил свое появление на Тверди, вернее, никак не обеспечил, а в том дело, что ты согласился. Зачем? Настоящий мусорщик не проявил бы столь трепетного интереса ни к своему прошлому, ни к людям, хотя бы и соплеменникам. Ты пока еще не настоящий мусорщик, а знаешь почему? Мусорщик всегда одинок. По определению. По смыслу своей работы. Его не тянет к людям, он не испытывает к ним ни любви, ни ненависти – он лишь выполняет работу. Это и есть то главное, чему ты пока не научился. Что ж, ты получил предметный урок. Разве он не был тебе нужен?

Я вынужден был молчаливо признать справедливость его слов, хотя внутри меня все клокотало и пенилось. Да, Вилли мог очень долго, проникновенно и убедительно доказывать мне что-то, и я бы даже соглашался с ним во всем, да только научиться окончательно я, по-видимому, могу лишь на своих ошибках. Он и дал мне возможность наделать ошибок. Педагог хренов.

В общем, вместо того чтобы начать выяснять отношения, я выпил еще, на сей раз прибегнув к помощи бокала, и пробурчал:

– Да, но мои ошибки исправил ты…

– Ничего подобного. Перестань лелеять свои комплексы. Еще раз говорю тебе: ты справился бы и сам. Этот твой мучитель – Юхан, кажется? – уже начал понимать, с чем столкнулся, а перемена внешности лишь ускорила дело. Такие животные, как он, обычно достаточно сообразительны. Я всего лишь чуть-чуть подыграл тебе, что никак не повлияло на результат. По сути, я тебе уже не нужен, ты на верном пути и дальше уже справишься сам. У тебя хорошие задатки. Мне понравилось, как ты обошелся с Юханом, – спокойно расчистил свое рабочее место от хлама. Без эмоций, потому что хлам эмоций не стоит. Еще немного, и ты станешь настоящим мусорщиком. Тогда тебе придется работать самостоятельно…

– А ты? – перебил я, вытаращившись.

– А я? – Вилли пожал плечами. – Я уйду. Мне давно пора на покой. Ты помнишь, что сказал куратор? Я изношен. Кстати, вот тебе ценный совет: не вздумай работать очень уж хорошо и выглядеть этаким бодрячком, способным на все и через двадцать лет, и через сорок… Со временем дай куратору понять, что ты изношен, что ресурс твой понемногу вырабатывается… Капризничай, хами понемногу. Понятно?

– Нет, – признался я. – Для чего это?

– Будешь столько лет подряд идеальным работником – нарвешься на омоложение. Вообще-то ореолиты этого почти не практикуют, но был один случай… Короче, сделай так, чтобы им не захотелось омолаживать тебя. Дошло?

– Почему?!

– Странный ты человек, – сказал Вилли. – Разве ты не хочешь в свою Мечту, в свой персональный рай?

– Еще бы не хотеть. – У меня заныло сердце, когда я сравнил жизнь на той Тверди с жизнью на этой. – Одно только препятствие… Послушай, ты абсолютно уверен, что в Ореоле действительно существует персональный рай для нас, мусорщиков?

Вилли фыркнул.

– Опять эти вопросы? Учти, мне они надоели. Ответ: конечно! Для Ореола это такая мелочь, что… не знаю, с чем и сравнить, в общем, бесконечно малая малость, а ореолиты не врут по мелочам. Да и на крупном вранье я их не ловил. Для нас с тобой все просто: откинул копыта – попал в рай. Точно и аккуратно, как в хорошем банке. Если ты еще не хочешь туда, то со временем захочешь обязательно. Сильно захочешь. Знаешь, какая профессиональная болезнь мусорщиков? Банальная усталость от жизни… Не веришь? Понимаю. Ты, несмотря ни на что, считаешь себя человеком, живущим интересной жизнью?

– Ну, в общем… – Я вспомнил бурых червей. – В общем, да. Несмотря на…

– Ну и дурак, – заявил Вилли. – Не обижайся, это ведь правда. К тому же это пройдет. Мы выше обычных людей, потому что их жизнь не имеет смысла, и жизнь всего человечества тоже не имеет смысла, а в нашей работе есть хотя бы намек на смысл. Но только все на свете приедается, и может статься, что многие маленькие люди, копошащиеся на поверхности своих маленьких планет, счастливее нас, мусорщиков… Уже потому, что они гораздо меньше нас знают… – Вилли говорил все менее твердым голосом, и я точно знал, чем это кончится: третьей бутылкой, а то и четвертой, мертвецким сном на полу и неизбежным вытрезвлением при помощи корабля. – Такие дела… Нет, дружище Ларс, жить тебе точно надоест, это я тебе говорю, и в рай обязательно захочется. Жди.

– Погоди, – сказал я. – Тот рай, он что, реально существует? В смысле, ореолиты способны сделать его реально существующим – или он будет существовать лишь в моем воображении?

– А что такое реальность? – пьяно ухмыльнувшись, спросил Вилли. – Тебе не все равно, где ты будешь счастлив?

– М-м… не знаю.

– Вот когда узнаешь, тогда и спрашивай.