Человек войны

– Точно, называли, – улыбнулся майор, после чего продолжил дальше. – Курсантом, скажу честно, я был средним, но военлетом стать хотел и очень старался. А инструктором у меня и еще таких же пяти гавриков, был старший лейтенант Боженко, который действительно оправдывал свою фамилию. Летал он неподражаемо, как бог, но при всем этом был весьма нервным и в воздухе дрючил нас по первому разряду.

На земле был человек как человек, мог рассказать веселый анекдот или угостить папиросами, а как только садился с подопечным в самолет, превращался в черта. В связи с этим курсанты боялись старлея как огня, а те, кто попадал к нему в учение, проходил настоящие муки ада. Уже при посадке в кабину спарки Боженко начинал ворчать, что вот приходится обучать летать очередного рожденного ползать, затем приказывал запускать мотор, делая при этом первые замечания типа «ну, чего ты телишься, как корова!»

Потом следовали вводные матерки при рулежке, а когда потный курсант поднимал аппарат в воздух, начиналось самое главное. Инструктора бесили малейшие ошибки юного «икара», он стонал, изрыгал маты, а потом сам переходил на управление и показывал как надо. Далее оно возвращалось ученику, потом снова отбиралось, и тот уже смутно понимал, кто управляет самолетом.

Отлетав с жертвой положенное время, старший лейтенант давал команду на посадку, на земле говорил ей, «ну вот, товарищ курсант, у вас уже лучше», после чего в кабину приглашалось очередное дарование.

В один из таких полетов, устав слушать ругань Боженко, в очередной раз ставшего дублировать полет, я в сердцах прошептал «да пошел ты», вслед за чем снял ноги с педалей и отпустил ручку.

– Так, а теперь прибавь газу и делай правый разворот. – Да плавней, плавней, чего ты дергаешь!

«Ори, ори», – подумал я, а потом взял и тихо запел, приятно расслабляясь:

Над горами высокими,

Над долами широкими

Летит «По-2», расчалками гремя.

Моторчик надрывается,

Инструктор в шланг ругается,

Эх, жизнь авиационная моя!

– Ну вот, Иванов, ведь можешь, когда захочешь? – неожиданно спокойно прогудел в ухо голос инструктора. – Хорошо пошло, мне даже нравится!

– Я еще и не то могу, – удивился я и выдал второй куплет, для полноты ощущений

…Утюжим мы воздушный океан!

Убрал «газы», спланировал

и на пять метров выровнял,

и резко сунул ручку от себя!

И вывернул лохматую,

скотину бородатую,

резвого высокого «козла»!

– Теперь выполняй «бочечку», эка она у тебя хорошо получается, почти как у меня! – продолжает старший лейтенант. И голос такой нежный, умиротворяющий.

«Свихнулся!» – внезапно мелькнула в голове мысль, и я поперхнулся словами. Долетался бедолага! Как мне с этим чокнутым теперь садиться?

Потом смотрю, педали и ручка управления сами шевелятся, «ну, думаю, капец, не иначе сам сбрендил». Не может такого быть, чтобы машина сама собой управляла».

И вдруг все понял. Нервный Боженко, привыкнув держаться за управление, не замечая того, пилотировал сам. А сам знай, заливался:

– Давай-давай, Сашок. Все путем, выводи потихоньку… Молоток… Так еще не каждый инструктор слетает!

Ну, я естественно ободрился, тихонечко взял ручку, а ноги поставил на педали. Но самолетом не управлял, так, понемногу дублировал. Аппарат шел как по маслу. Еще через пару минут инструктор приказал «сбавляй газ!», и я вместе со старлеем выполнил команду.

Посадку мы совершили «на ять», чего раньше с курсантами Боженко не случалось. Сердце мое обуяла радость «так вот где зарыта собака!

Во время двух очередных полетов до их середины я опять внимал виртуозной брани, наблюдая за манипуляциями ручки и педалей, а потом мягко «подключался». Инструктор, как и ожидалось, замолкал, а потом начинал выражать удовлетворение и похвалы.

Короче, вскоре я стал у него одним из лучших курсантов. Боженко не преминул доложить об этом начальству, и со мной в воздух поднялся командир звена, а потом, рассказав об ошибках, повторно. На третий раз я все учел и отлетал довольно сносно.

– Ничего, – сказал капитан, вылезая из кабины, – пойдет. А вы, товарищ Боженко, дайте Иванову еще пару контрольных и представьте его к проверке командиру отряда.

С тем я выполнил программу еще лучше, после чего был допущен к самостоятельным полетам.

И все было бы хорошо, да как-то вечером, сидя с друзьями из группы в курилке, рассказал им, как все было. Те сначала не поверили, мол, такого не может быть, а потом один попробовал – получилось. И пошло, поехало. Ребята в воздухе применяют мой метод, группа числится в передовых, начальство довольно.

А потом кто-то проболтался, и все выяснилось. Боженко озверел, вслед за чем подал рапорт на перевод в обычную летную часть (его удовлетворили), дело замяли, а меня выпустили младшим лейтенантом, чтоб служба раем не казалась. Такая вот история из жизни, – закончил майор.