Человек войны

Оскалив зубы и тыча перед собой автоматы, краснопогонники сжали строй плотнее, а заключенные, посветлев, лицами, стали прислушиваться. Тишина длилась недолго. Вскоре ее прорезали новые очереди. А минут пять спустя в том же месте неясно возникла группа. Два конвойных с автоматами наизготовку и рвущейся с поводка собакой сопровождали третьего, а еще двое тащили на руках тело.

Далее, оскальзываясь на обломках, все спустились вниз, вслед за чем последовала команда «Возобновить движение!» Проходя мимо того места, где все случилось, заключенные поворачивали в сторону головы и мрачнели снова. На обочине, подплывая кровью, вверх лицом лежал молодой парень, а второй, чуть постарше, понурив голову, стоял перед лейтенантом.

– Не повезло ребятам, – вздохнул шагавший рядом с Димом сосед в защитном ватнике. – Быстро они их. И перекрестился.

Спустя еще некоторое время впереди на возвышенности показался целый комплекс характерного вида зданий (то была тюрьма), которые почти не носили на себе следов войны и были целыми.

– Это ж надо, – сказал кто-то из идущих впереди. – Город вдрызг, а кича вот тебе, пожалуйста.

На этом, свершившим очередной перелом судьбы Дима объекте следует немного остановиться.

Харьковская холодногорская тюрьма уже в то время имела весьма мрачную историю. Учрежденная по велению императрицы Екатерины, во времена Александра I она превратилась в целый тюремный замок. С 1893 по 1903-й оттуда гнали каторжан в Сибирь и на остров Сахалин, после революции он стал закрытой тюрьмой ВЧК-НКВД, а в годы войны, оккупировав Харьков, немцы устроили там Шталаг-364, где замучили и убили 30 тысяч советских граждан. В тюремных камерах и подземельях сидели в свое время члены южных групп «Народной воли», революционеры Артем и Камо, убийца Котовского Мейер Зайдер, а также сподвижники батьки Махно и белогвардейские офицеры.

У глухих железных ворот в высокой каменной стене колонна остановилась, потом их створки распахнулись, и ноги зашаркали по булыжнику. Перед глазами вновь прибывших открылся пустой обширный плац со сторожевой вышкой на стене, окруженный двух и четырехэтажными корпусами.

Вслед за этим по плацу гулко разнеслись команды «Стой!», а потом «Направо!», после чего состоялась передача конвоем заключенных тюремной администрации. При этом убитого, доставленного вместе со всеми, отнесли в тюремный морг, а живого беглеца увели два тюремных цербера с наганами на поясах.

Хмуро проследив за действом, представитель местного начальства в звании капитана обозрел новых подопечных, покачался с пятки на носок, а потом выдал короткий спич.

– Сейчас вас разведут по корпусам и камерам! Сидеть тихо, иначе карцер! Вопросы?!

Таковых не было, и капитан бросил подчиненным – Выполняйте.

– Первая шеренга, шаг вперед! – заблажил стоящий рядом с ним младший лейтенант. – Напра-аво!

– Шурх-шурх, – нечетко стукнули сапоги, и шеренга потянулась к одному из корпусов под бдительным оком стражей.

Дим по привычке внимательно осмотрелся. Плац со всех сторон был окружен серыми коробками зданий с железными решетками на окнах, между ними имелись несколько хозяйственных построек, а в противоположной от ворот кирпичной стене имелись еще одни чуть поменьше, но с караульной будкой.

«Да, отсюда подорвать сложно», – подумал он, переступая вслед за соседом порог дверного проема.

Навстречу пахнуло спертым воздухом, сыростью и карболкой. Изнутри корпус представлял из себя открытый многоярусный колодец с железными этажными переходами и лесенками. На дне в боковых стенах виднелись уходящие вдаль перегороженные решетчатыми дверьми коридоры. Партию направили в один из них, стоявший у двери охранник загремел ключами, и та с ржавым скрипом отворилась.

– Пошел! – буркнул сопровождавший партию сержант, после чего все двинулись под арочным сводом с тускло горящими вверху фонарями.

В коридор выходил длинный ряд обитых железом дверей с волчками, кормушками и засовами, вдоль которых прохаживались два охранника.

– Стоять! Лицом к стене!– приказал сержант, после чего состоялось распределение по камерам.

Дим и еще четверо, попали в седьмую, а когда дверь за ними затворилась, остановились в проходе.

Открывшаяся им картина впечатляла. Метрах в десяти напротив дверей вверху светлело забранное решеткой окно, под ним в центре стояли вмурованные в бетон стол и две лавки, в углу неподалеку от двери из-за фанерной перегородки воняло парашей, а по всему периметру вдоль стен высились трехъярусные нары, откуда на новичков с интересом взирали многочисленные обитатели.

– О! Еще рекрутов пригнали, – раздался со стороны окна глумливый голос. – Ну, што, довоевались ерои!?

Стоявший рядом с Димом худой солдат, было дернулся вперед, но тот уцепил его за рукав.

– Не надо.

Когда же прибывшие стали искать свободные места, с нижних нар Вонлярскому кто-то прогудел:

– Давай, корешок, сюда, мы потеснимся!

Подошел, и в груди потеплело. В секции расположилась трое моряков. Двое в робах, а один в форме три со споротыми погонами.

– Падай рядом, – кивнул на нары тот, что был в «тройке», а другие чуть подвинулись.