Челтенхэм

– Правда, после определенного вида тренировки одаренные люди могут добиться некоторой степени ориентации в этой мешанине – это, назовем ее так, бытовая интуиция. Но… Но у небольшой группы людей в этой области существует то, что я бы назвала ментальным контуром – прости за вульгаризм, правильного слова не знаю, а если начну тебе рассказывать о типах нейронных кластеров, ты с ума сойдешь. Это будет лекция на неделю. В общем, некоторые индивидуумы способны этот процесс обмена информацией до известной степени контролировать. По схеме «вопрос – ответ», да или нет.

Мэриэтт снова подошла к доске и к пузырю головы пририсовала выходящую стрелку и входящую обратно – вышло что-то наподобие колпака, которые надевают во время всевозможных веселых празднеств.

– Это уровень, например, шаманов или работников экстремальных профессий с обостренным чувством опасности – тебе это знакомо. Но, – Мэриэтт подняла палец. – Еще реже, но встречаются личности, у которых есть второй контур, скажем так, двумерный.

Она вновь подошла к доске и добавила еще одну пару стрелок. Теперь на голове торчали не то уши, не то рога.

– Такие способны считывать уже целую картинку.

– Цветную и объемную?

– Видимо, кто как. Индивидуальных различий, как ты понимаешь, никто не отменял. Это пророки и ясновидящие, проще говоря, аналитики высочайших уровней. Кстати, не вздумай спросить, откуда они берут эту самую информацию. Вот уж что точно вне моей компетенции.

Дин вспомнил Дикки Барселону.

– Господи боже! Что-то мне подсказывает, что это еще не все.

Мэриэтт кивнула:

– Правильно подсказывает. У отдельных избранных – можно даже сказать, сверхизбранных – есть еще один контур.

У головы на картинке выросла третья рогулина.

– Батюшки, – воскликнул Дин. – Зубец «Т»!

– Это не ментограмма, – охладила его пыл Мэриэтт. – Не будем замахиваться на классику.

– Так что же это?

– Это уже эффектор. И, между прочим, без первых двух он работать не может. Это орган прямого контакта, непосредственного взаимодействия. Область практически не изученная, и это понятно – слишком редкий материал. Но это, если хочешь, уровень чудотворцев. Или где-то рядом, в зависимости от степени даровитости. Так вот, у всех девятерых из твоего списка как раз и присутствует тройное сочетание, по этому поводу они и обследовались в Хэмингтоне. Были еще и другие, но их, как я поняла, уже нет в живых.

Еще кое-что любопытное. Англичан из них двое – это сам дедушка Ричард и граф Роберт.

– Потомок друидов.

– Вероятно. А вот все остальные – загадка. В целом как будто все нормально, но в ДНК отсутствуют некоторые маркеры, характерные как для Земли, так и для Тратеры. Ничего особенного, но происхождение их, скажем так, довольно туманное. Это, конечно, ровным счетом ничего не значит, но тем не менее. Соответственно, Соммерсеты и Солсбери – те, что в списке, – никакого отношения к британской знати не имеют. Еще, может быть, тебе будет интересно, что супруги Пэмбруки, граф и графиня – это брат и сестра. А твою знакомую Анну Скиафарелли на самом деле зовут Башаир аль-Таиф, я заглядывала в досье, и ее ДНК вообще ничего общего с Тратерой не имеет. Эта девушка в полном смысле слова неизвестно откуда.

Мэриэтт сделала паузу.

– А теперь, напоследок, главный сюрприз. Есть еще один человек, не входящий в твой реестр. Он тоже обследовался в нашем Институте.

– Неужели ты? – обрадовался Диноэл.

– Нет, мой дорогой. Это ты. И, в общем, у меня все.

Не зря Дин сознательно и старательно, не жалея усилий, уничтожал свою способность удивляться, оставив от нее лишь актерскую личину. Эта предусмотрительность выручила его в очередной раз.

– Вот это да, – пробормотал он. – Ничего себе. А дальше?

– Что – дальше? – пожала плечами Мэриэтт.

– Ну, как вся эта механика включается? Должна же быть какая-то инициация, какой-то тумблер…

– Ну, знаешь, ты слишком много от меня хочешь. Спроси сам у себя. Ничего не чувствуешь, сверхъестественный ты мой?

– Нет.

– Помочь ничем не могу. Поезжай в Челтенхэм и постучи головой о камень. Может, придет озарение.

Дин встал, подошел к доске и машинально стер с нее рисунок с рогатой головой.

– Я уже обдумывал этот вариант, – сказал он. – Смех смехом, но ведь ничего другого не остается. Если я не напутал с календарем, следующий вылет скелетников через сорок два часа. В пять утра… Время действовать, так что придется рисковать. Дай-ка я тебя поцелую, а то я что-то ослабел.

– Наконец-то, – сказала Мэриэтт.

Минут через пять они разжали объятия, и Диноэл сказал:

– Тут вот еще какая история. Я виделся с Олбэни.

– Не может быть! Где?

– В Дархеме, в аббатстве. Он там сейчас живет со своей Маргаритой – ну, помнишь, я рассказывал.

– Да, конечно, помню! И как там все было?

– Да, в общем, никак. Даже не знаю, что рассказывать.

Мэриэтт молчала, во взгляде у нее были перемешаны чувство вины, жалость и удивление, и Диноэлу волей-неволей пришлось продолжать.