Челтенхэм

– Инчмэхом, – сказал граф.

Ричард встал, поклонился сначала Нортумберленду, затем всем остальным и вышел прочь. Гордон, гремя шпорами, бросился за ним.

Некоторое время за столом царило молчание. Нарушил его опять-таки граф.

– Что ж, господа, думаю, мы не прогадали. Пусть уж в Уайтхолле будет этот атеист, чем новые Брендон или Кромуэл – фанатики и воры одновременно.

Виктор Сэведж, прозванный Непреклонным, с сомнением покачал головой.

– Сейчас, может быть, мы и договорились. Но сейчас не продлится всегда. Мы еще не знаем, что скажет король.

– Ты простак, Виктор, – равнодушно сказал ему Нортумберленд. – Храбрец, но простофиля. Ничего не понял. Чудак, это и был король.

* * *

Сутки спустя под стенами Инчмэхомского монастыря появилась группа хорошо вооруженных людей, которую еще нельзя было назвать армией, но уже можно назвать войском. От нее отделился всадник. На плечах его, меж высоких зазубренных наплечников, над косо срезанной черной трубой, была видна только шапка темно-каштановых волос, неровно поделенная кривым лысым рубцом, да пол-лица с больными, полными ненависти и отвращения глазами. От всей фигуры его на высокой вороной лошади пахнуло такой безнадежной отрешенностью и жутью, что людям на монастырских стенах стало нехорошо.

Он в одиночестве подъехал к самым воротам и заговорил – как будто даже негромко, но голос его, легендарный бас, был таков, что слышен не только каждому уху, но еще и отдавался в желудке и поднимал волну в спинно-мозговой жидкости.

– Я Ричард Плантагенет, герцог Глостерский, граф Йоркский. Требую, чтобы мне немедленно выдали короля – живого и телесно неповрежденного. В случае подчинения обещаю всем жизнь, а леди Шарлотте и ее родственникам – справедливый суд. Если же окажете сопротивление, всех, до последнего послушника, ждет смерть мучительная и постыдная, монастырь ваш я смешаю с землей, и самая память о нем будет уничтожена, реликвии я сотру в порошок и развею над озером. Никакого времени для размышлений, открывайте ворота сейчас же, или я начинаю штурм.

Спустя две минуты страшенные серые ворота с железными полосами и квадратными шляпками громадных гвоздей отворились с душераздирающим скрежетом. Открылся внутренний дворик меж двух рядов стен, и в нем – пятеро вооруженных мужчин всех возрастов, а впереди – бледная как смерть леди Шарлотта в простом платье, в юбках которого утопал худенький большеголовый малыш лет пяти. Держа мальчика перед собой, она цепко впивалась ему в плечи длинными костлявыми пальцами. «Ум-м, ум-м, ум-м», – пропели за спиной герцога взводимые арбалеты.

– Ничего ты не получишь, горбатая жаба, – сказала леди Шарлотта, с брезгливостью кривя рот. – Знай же, что я ввела королю яд, и если ты не пойдешь на наши условия, конец и ему, и твоей затее, потому что противоядие и время известно только мне одной!

Герцог спешился и подошел вплотную. Юный король смотрел на него настороженно, но без страха.

Знаменитые губы пришли в движение. Они образовали нечто вроде входа в тоннель – с прямоугольным верхом и ковшеобразным низом, обнажая хотя и белые, но не самые прямые зубы королевства.

– Мне доподлинно известно, что вы там ему ввели, леди Шарлотта, и об этом я позаботился. – Герцог произносил каждое слово по-театральному отчетливо и с явственным шипением. – За покушение на особу его величества вы заслуживаете смерти, но убью я вас не за это. Я истреблю то пакостное, гнусное и бездарное безумие, в котором живете сами и которым вы хотите заразить все государство. Подобного стиля я не потерплю на этой земле, он мне отвратителен, как и ваша дурь!

Дальше произошло не очень понятно что. Глостер сделал неуловимое движение, и в следующий момент все увидели, как он стряхивает с лезвия меча что-то невидимое и забрасывает клинок обратно в ножны, а голова леди Шарлотты, слетев с плеч, уже катится по усеянной листвой глине, раскидывая черепаховые гребни и заматываясь в распустившиеся седые волосы. Над ключицами с оставшимся лоскутом шеи взлетел и тут же упал, рассыпавшись, темный фонтан, пальцы, уже ставшие пальцами трупа, напоследок еще крепче стиснули плечи короля, разжались, и тело, плеснув грязью, упало назад и вбок. Зачмокали арбалеты, и позади беспорядочно повалились оставшиеся пять фигур. Ричард присел на корточки перед оцепенелым малышом, достал из шипастой перчатки платок и вытер с его щеки и выпуклого лба две медленно сползавшие капли крови.

– Здравствуй, Эдуард, давай знакомиться, – сказал герцог. – Я твой дядя Ричард, я брат твоего папы и родственник твоей мамы. Теперь я буду заботиться о тебе. Мы сейчас заберем твои вещи и поедем в Лондон, а оттуда – в Рочестер, в очень красивый замок, там ты поживешь, времена сейчас неспокойные. У тебя будут друзья и много игрушек. Леди Шарлотта говорила тебе, что ты король?

Мальчик кивнул и шепотом добавил:

– Она была нехорошая.