Черчилль

Сейчас уже доподлинно известно, что Сталин прекрасно знал о новом оружии американцев, причем в том числе от его непосредственных разработчиков – Клауса Фукса, Теодора Холла и Жоржа Коваля, – считавших, что атомная бомба не должна быть собственностью одного государства. Так что через несколько дней после окончания сборки первой атомной бомбы в США описание ее устройства уже было получено в Москве. Как и документы о характеристиках испытательного взрыва в пустыне Нью-Мексико. И 24 июля, когда Сталин мило улыбался Черчиллю и изображал непонимание, он не только прекрасно знал, о чем идет речь, но знал это даже лучше самого Черчилля. А вечером приказал Молотову поговорить с Курчатовым об ускорении советского атомного проекта.

Глава десятая. После победы

Со своей супругой леди Клементиной Черчилль. 1958

Последняя картина Уинстона Черчилля. «Пруд с золотыми рыбками в Чартуэлле». 1962

С Елизаветой II, принцем Чарльзом и принцессой Анной. 1953

Конечно, жизнь Черчилля с поражением на выборах не закончилась. Хотя причин для депрессии у него хватало и кроме поражения. Он видел, как падало влияние Англии на мировой арене, и глубоко переживал, что ничего не может с этим сделать. Ему не нравились новые тенденции в Консервативной партии. Да и семья не радовала: Рэндольф пил и ввязывался в скандалы, семейная жизнь старших дочерей не складывалась и тоже была скандальной. И даже с Клементиной было не все ладно, потому что она, в отличие от него, считала, что с политикой пора завязывать. «Нам сейчас приходится нелегко, а мы, вместо того чтобы поддержать друг друга, то и дело ссоримся, – писала она тогда. – Конечно, это я во всем виновата, но такая жизнь слишком тяжела для меня. Он очень подавлен, поэтому с ним так трудно».

Но сам Черчилль был уверен, что его рано сдавать в утиль. Да, ему было семьдесят, но энергии у него по-прежнему было хоть отбавляй. В родной Консервативной партии ему предложили передать пост главы партии кому-нибудь помоложе, но он уже привык к их постоянной неблагодарности, поэтому даже не слишком обиделся. Но и уйти отказался. Его друг Брендан Брэкен шутливо говорил: «Уинстон в отличной форме и твердо намерен продолжать исполнять обязанности лидера партии тори до тех пор, пока в один прекрасный день вновь не станет премьер-министром на земле или министром обороны на небе».

В сериале «Корона» есть замечательно ухваченный момент – когда на свадьбе Елизаветы и принца Филиппа в 1947 году ожидающие в соборе гости слышат нарастающий гул толпы на улице и сразу понимают, кто едет. Не король, не премьер-министр, а потерявший власть, но по-прежнему великий Черчилль – истинный «отец нации» в то время. А потом, когда он входит в собор, высокие гости встают в знак приветствия, хотя они не обязаны так делать ни перед кем, кроме короля. Да, такова была его популярность у всех слоев общества, и он сам это отлично понимал (когда справился с депрессией после поражения своей партии).

Так что Черчилль возглавлял консерваторов еще десять лет, дважды шел на выборы как глава своей партии, а в 1951 году вновь стал премьер-министром. Но это для него было уже скорее утешительным призом, реваншем за проигранные выборы в 1945 году. Он и сам понимал, что его звездный час уже в прошлом. Да и не только его. Он привел Великобританию к победе в величайшей войне в истории. Можно ли совершить что-то более выдающееся?

Англичане тоже в конце концов решили, что нельзя, и в 2002 году признали Черчилля величайшим британцем в истории.

Он об этом, разумеется, уже не узнал, но ему и при жизни нельзя было пожаловаться на недооцененность. Он продолжал писать книги и произносить речи. А поскольку и в том, и в другом он был мастер, которому мало равных, то литературная деятельность принесла ему в 1953 году Нобелевскую премию (причем его соперником был сам Хемингуэй), а речь, произнесенная 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне (штат Миссури, США), вошла в историю как точка отсчета «холодной войны».

Эту речь ему до сих пор припоминают, вплоть до того, что называют основным виновником создания «железного занавеса». Хотя в реальности союзники к тому времени уже были почти врагами (так, в 1945 году больше половины американцев в опросах называли СССР дружественной страной, а в 1946-м – всего за год пропаганды – подавляющее большинство уже считало Советский Союз врагом), а Черчилль, как я уже писала, был просто прозорливее и откровеннее всех – он первый решился сформулировать то, что все и так понимали. Ну и к тому же именно он, с его литературным и ораторским талантом, сумел придумать такой гениальный термин, не устаревший и по сию пору.