Черное Копье

Корабль Морского Народа – тана Фарнака – доставил нас к месту, где Барэндуин вливается в Великое Море. Там, в порту, случай свел нас с могучим таном Скиллудром, имени которого опасается сам Арнор…

– Как это случилось? – перебил хоббита Олмер.

«Нет, не понять мне: зачем он это спрашивает? Донесение Береля писалось с наших слов. Яснее ясного, что мы не станем ни с того ни с сего противоречить сами себе!»

– Я искал кое-кого, – встрял в разговор Торин. – И… схлестнулся с человеком Скиллудра.

– И остался жив? – засмеялся Олмер. – Тогда ты воистину могучий боец, Торин, сын Дарта. Лишний раз убеждаюсь в этом!

– Дело не дошло до драки, хотя, признаюсь, нас развели в самый последний момент, – не обращая внимания на насмешку, невозмутимо ответил Торин.

– Что же тебе было нужно от воина сильнейшего на Море тана?

– Узнать, как к этому воину попала монета, подаренная мной моему другу и побратиму, Тервину! – Глаза гнома вспыхнули, из висящего на поясе кожаного мешочка появился приснопамятный скильдинг. – Вот эта монета! Я подарил ее моему другу при расставании и твердо знаю, что забрать у него ее могли, только сняв с трупа! Я хотел найти убийцу.

– И как? – холодно спросил Олмер, не делая пока попыток вернуть разговор в прежнее русло полубеседы-полудопроса.

– Я хотел бы узнать это здесь, – дерзко глядя в глаза Вождю, заявил гном. – Я подозреваю, что лишившие моего друга жизни находятся, увы, здесь, в рядах нашего войска.

Ответом ему был гневный ропот сподвижников Олмера; однако Фолко заметил, что Отон на сей раз хранит молчание.

– Почему ты так думаешь? – спокойно спросил Олмер, словно и не заметил вызова, прозвучавшего в словах Торина.

– Потому что от боя с воином Скиллудра меня удержал сам тан, и я задал вопрос прямо ему: откуда взялась эта монета? И тан сказал, что воин получил ее в награду от могучего вождя с Востока, с кем Морской Народ делал одно дело. А после боя у Аннуминаса мы узнали, что Скиллудр действовал в союзе с тобой, Вождь. И я прошу тебя сказать мне: кто убил моего друга и брата? Он был мирным кузнецом, знатным мастером, никому не делавшим зла. Нужно найти и покарать убийцу!

– Ты обвиняешь меня в смерти твоего побратима? – невозмутимо поинтересовался Олмер.

– Нет, мой Вождь, – с усилием сказал Торин. – Тот, кто наградил этим скильдингом воина из дружины Скиллудра, сам получил его от кого-то, скорее всего как часть военной добычи, которая передается предводителю. И поэтому я хочу спросить: не ты ли наградил дружинника Скиллудра?

Сосед Отона с яростным рыком вскочил с места; в воздухе свистнул спрятанный до этого под ковром широкий меч, однако Торин сделал едва заметный шаг в сторону, и клинок, разрубив расстеленный ковер, глубоко ушел в землю. Не моргнув глазом, Торин повторил вопрос.

– Остановись, Зарах! – властно приказал Олмер своему сподвижнику. – Не горячись! Сядь! Мне известно упорство гномов, если уж они задали вопрос, то ответа будут добиваться до изнеможения… – Олмер усмехнулся. – Он дерзит, этот тангар, но… Мне придется разочаровать тебя, сын Дарта.

Многих награждал я – и как могу запомнить всех? Немало храбрецов из числа Морского Народа отличились на моей службе – где уж мне дать тебе точный ответ? И уж подавно не могу я помнить, откуда взялась эта монета. Ничего иного я сказать тебе не могу. Тебе придется довольствоваться этим ответом.

– Вождь снова усмехнулся. – Но даже если предположить, что наградил дружинника именно я – что из этого? Пути серебра неисповедимы – скольких хозяев могла сменить эта монета? Прошло слишком много времени, случилось слишком много событий… – Олмер откинулся в кресло. – А теперь, полагаю, следует вернуться к тому, что было после того, как вы достигли устья Барэндуина.

– Значит, мой Вождь допускает возможность того, что эта монета прошла через его руки? – нимало не смутившись, продолжал гнуть свое Торин.

– Вождь, мой добрый гном, ничего не допускает и ничего не отвергает, – ласково сказал Олмер с откровенной насмешкой. – И уж коль скоро ты заявляешь, что шел к моему делу, пора бы тебе усвоить, что подобным тоном со мной говорят лишь осужденные на смерть – если у них хватает на это мужества.

– Торин! – дернул друга за рукав Фолко.

– Мой вождь, – внезапно заговорил Отон. – Прошу тебя, не гневайся – гномы доказали свою преданность. Они не отступали в бою и проникали туда, куда не могли проникнуть остальные… Они явили большое мужество!

– Не волнуйся, славный Отон, я не собираюсь обвинять их в измене… – в упор глядя на хоббита, ответил Вождь. – Только измена карается у нас, как ты называешь, смертью, а за дерзкие слова я наказываю не иначе, как собственной рукой…

Фолко так и не понял, что произошло в следующее мгновение. Ему почудилось, что рука Олмера вдруг стала неимоверно длинной, и Торин прежде, чем успел что-либо предпринять, оказался распростертым на полу.