Черное Копье

– И они блеснули на празднике рода Харуз, отчего их и взяли в отряд, – заметил из своего угла Отон.

– А что заставило вас троих бросить дом, тихую и устроенную жизнь?

Друзья снова переглянулись. Дурные предчувствия мало-помалу овладевали хоббитом, его тревога стала передаваться гномам.

– Мы, хоббиты, народ, конечно, мирный, – начал Фолко. – Но мне этот мир изрядно опротивел. Не забывай, мой Вождь, я из рода Брендибэков, а они имеют собственную голову на плечах. Мои соплеменники довольствуются малым – а я вот нет! Я предвижу – ты создаешь великую империю, невиданную в Средиземье, перед которой померкнет слава и память самого Гондора – да что там Гондора! И Нуменора! И, не скрою, я хочу быть с теми, кто создает эту империю. Я вижу бескрайние земли, покорные единой державной воле, вижу ожидающие приказа неисчислимые флоты и армии – и я хочу быть среди тех, кто будет отдавать приказы. Довольно я гнул шею! А что до моего роста – то мне уже приходилось слыхать слова, что мой рост не соответствует моей доблести. Это сказал почтенный Берель в день праздника рода Харуз, когда я получил два высших приза сразу!

– Недурно сказано! – одобрительно кивнул головой Олмер. – А что скажете вы? – повернулся он к гномам.

– Что до меня, мой Вождь, у меня никогда не было ее – тихой и устроенной жизни, – махнул рукой Торин. – Мой Вождь, ты помнишь, мы встречались давным-давно, в Арноре, и ты помнишь, чем закончилась моя дерзкая затея – когда я осмелился укоротить священную бороду Дьюрина на целую ладонь! И никогда после я уже не мог сидеть на месте, и мне не было жизни в Халдор-Кайсе. Старейшины лишили меня той, с кем я хотел связать судьбу, – а мы, гномы, делаем в своей жизни только один выбор. Они лишили меня счастья иметь детей, учеников и наследников – они сделали меня изгоем. Я никогда не подчинялся их приказам! В твоем войске – единственном в Средиземье! – бойцов ценят лишь за их доблесть, и никто не смотрит на то, откуда они и что было в их прошлом. И я сегодня согласен с моим братом хоббитом: мы стоим у колыбели великого государства, и не принять участие в возведении столь грандиозной постройки для меня, гнома, просто немыслимо.

И кроме того – это общее у меня и Малыша: мы не забыли и не простили эльфам похищение у наших предков дивного Наугламира, сказочного Ожерелья Гномов, прекраснейшего из всех творений, когда-либо выходивших из рук мастеров нашего народа. Об этом горестном для нас событии Предначальной Эпохи повествует немало песен.

– Наугламир? – заинтересовался Олмер. – Расскажи подробнее!

– А хотите, спою, – вдруг предложил Торин.

– Ну что ж, давай, а мы послушаем. Такого у нас еще не бывало!

«Он же выспрашивал у Теофраста! Берель упоминал Наугламир, когда говорил с нами! Зачем эта комедия?» – Кровь часто и горячо ударила в виски хоббиту.

А Торин, видимо, не смущаясь, почтительно поклонился Вождю, потом его сподвижникам, заложил руки за спину и начал плавную, напевную балладу.

Вот как запомнил ее хоббит: