Черные кувшинки

– Спасибо, месье Канди. Итак, мы выяснили практически все о предке Мюреров, Эжене, – художнике, коллекционере и кондитере. Теперь давайте, с вашего позволения, вернемся к его потомкам – Элиссон и Кейт. Два года назад Кейт Мюрер получила от хозяина острова строгое предупреждение. Да-да, не удивляйтесь, на Сарке до сих пор всем распоряжается местный властелин. Жизнь в налоговом раю далеко не сахар. Так вот, Кейт было приказано отремонтировать свою халупу – дескать, она отпугивает туристов, да и соседи жалуются. Иначе ее просто вышвырнут с острова. Вот тут на сцене и появляется Жером Морваль. Он в это время регулярно видится с внучкой и проводит выходные – не исключено, что романтические – на Сарке, где проживает бабуля. Морваль – сама доброта – предлагает Кейт Мюрер помощь. Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Беспроцентный заем, просто так, от чистого сердца. Поразительно, верно?

– Жером был классный парень, – кивнул Амаду Канди.

– В самом деле? Кейт Мюрер позвонила внучке, Элиссон, и сказала, что ее приятель Жером Морваль – прекрасный молодой человек. Просто душка. Он не только предложил ей пятьдесят тысяч фунтов. Чтобы у нее не возникло чувства неловкости, он сказал, что взамен готов освободить ее от старого хлама в виде картин, в том числе от копии «Кувшинок» Клода Моне.

– А я вам что говорил? – хитро улыбнулся Амаду Канди. – Щедрость и деликатность – в этом был весь Жером.

Серенак наконец отвел взгляд от теплых красок африканского пейзажа Мюрера.

– Святой человек, – подал он голос. – Кто ж спорит? Правда, Элиссон… Пусть она не была сногсшибательной красоткой, но и безмозглой курицей тоже не была. Она кое-что заподозрила и пригласила к бабуле другого эксперта. Я имею в виду – не вас, месье Канди.

Галерист расплылся в улыбке.

– Вы не догадываетесь, что произошло дальше? – продолжал Серенак.

– Сгораю от нетерпения узнать, – отозвался галерист. – Вы вдвоем отлично рассказываете сказки. Я бы сказал, почти так же здорово, как мой дед.

– «Кувшинки» оказались не копией, а подлинным полотном Моне, – изрек Серенак. – И стоили в сто, если не в тысячу раз больше, чем предложил старушке Морваль.

От хохота Канди стены галереи заходили ходуном.

– Ай да Жером! Ай да пройдоха!

– Вам известно, чем закончилась эта история? – вступил Бенавидиш. – Элиссон Мюрер порвала всякие отношения с любезным французским джентльменом. Бабушка Кейт в одночасье лишилась и зятя, и благодетеля, но наотрез отказалась продавать картину даже под угрозой выселения с острова. А двумя днями позже ее тело нашли у подножия высокой скалы, возле моста у перешейка Ла-Купе, связывающего две части острова. Представляете, что от нее осталось?

Канди старательно запихивал полотно Мюрера назад в стопку других картин и ничего не отвечал.

– Скамья! – почти крикнул Сильвио. – Скамья с ее именем и датами рождения и смерти у подножия той самой скалы, с которой она бросилась вниз. На Сарке такая традиция. У них нет кладбища, они не хоронят своих покойников в могилах, а ставят прямо на улице, лицом к морю, скамью, на которой выбивают имя умершего. Перед смертью Кейт успела составить завещание, в котором передала картину Национальной галерее Кардиффа.

Канди выпрямился. На его губах по-прежнему играла улыбка.

– У вашей сказки есть мораль. Смотрите: Сарк получил новую скамью, музей Кардиффа – «Кувшинки» Моне, а Жером Морваль избавился от самой невзрачной из своих любовниц.

И он рассмеялся, хотя уже не столь оглушительно, как раньше.

– Месье Канди, – с непроницаемым выражением лица произнес Бенавидиш, – вы сами сказали, что вас официально включили в комиссию по изучению наследия Мюрера.

– И что из того?

– Мы также знаем, что Морваль дал вам поручение найти для него «Кувшинки» Моне. Занимаясь творчеством Мюрера, вы несколько раз ездили на Сарк…

– …и сообщил моему большому другу, что «Кувшинки» Кейт Мюрер могут оказаться не копией? Вы к этому клоните?

– Ну, например.

– Даже если и так, что в том незаконного?

– Вы правы, ничего.

– Тогда к чему все эти расспросы?

Сильвио Бенавидиш поднялся на третью ступеньку лестницы, что позволило ему стать вровень с Амаду Канди.

– Убийство Морваля. Одним из мотивов преступления могла быть месть.

– Со стороны Элиссон Мюрер?

– Нет. У нее железобетонное алиби. В то утро, когда произошло убийство, она сидела за окошком кассы у себя в Ньюкасле.

– Тогда что же?

– Что? – повторил его вопрос Бенавидиш. – У нас нет никаких оснований полагать, что Морваль отказался от своей идеи найти еще одно полотно с «Кувшинками». Еще одного простака. С вашей помощью, месье Канди.

Амаду Канди не отрываясь смотрел в глаза Сильвио. Кто первым не выдержит в этой игре в гляделки?

– Если бы я нашел такую картину, инспектор, я не сидел бы сейчас в этой занюханной лавчонке, а уже купил бы себе островок в архипелаге Кабо-Верде, на широте Дакара, объявил о независимости и создал бы свой собственный маленький налоговый рай. – Амаду Канди блеснул белозубой улыбкой и добавил: – Надеюсь, вы не потребуете, чтобы я раскрывал вам свои профессиональные секреты?