Черные листья

Официант, наконец, принес графинчик с водкой и закуску. Кирилл налил себе рюмку, без всякого удовольствия выпил и почти брезгливо закусил кусочком холодного мяса. Что-то его все-таки тяготило, и он начинал понимать, что легкость, которую он испытал, была кажущейся. Наверное, ему просто хотелось в нее поверить, и свое желание он принял за действительность. Правда, он тут же подумал: «С каких это пор я стал похож на кисейную барышню? Чуть что — и уже раскисаю, одно меня тяготит, другое огорчает, третье выводит из себя. Не послать ли все к чертовой бабушке и по-настоящему взять себя в руки?!»

Кто-то за его спиной спросил:

— Можно за ваш столик, Кирилл Александрович? Не хотели вас беспокоить, но нигде ни одного свободного места.

Не оборачиваясь, Кирилл небрежно бросил:

— Пожалуйста.

За столик сели Лесняк и Алексей Смута. Кирилл умышленно даже не взглянул на шахтеров, будто и не узнал их — очень уж ему не хотелось вступать сейчас с кем-нибудь в разговор. И, кроме того, он давно дал себе слово никогда не допускать какой бы то ни было фамильярности с подчиненными. Он уткнулся в тарелку и сделал вид, что очень занят едой.

Лесняк спросил:

— Мы вам не помешаем, Кирилл Александрович?

— Нет, — буркнул Кирилл.

— Зашли вот перекусить, — сказал Смута. — Ну, и по маленькой. Не возражаете, товарищ начальник участка?

Кирилл, поморщившись, промолчал. А Лесняк сказал Смуте:

— Чудак-человек, чего ж Кирилл Александрович будет возражать? Свои люди, шахтеры, и поговорить есть о чем, и вообще поразвлечься Правильно, товарищ начальник? Мне, к примеру, посидеть за столом со своим братом-горняком приятнее, чем с любой принцессой… Закажи чего-нибудь, Алеша. А вы один, товарищ начальник?

Кирилл холодно взглянул на Лесняка и коротко ответил:

— Да.

Лесняк не обиделся. Сочувствующе покачав головой, он заметил:

— Одному, небось, скучновато… А что поделаешь? Начальство всегда на виду, ему что-то там такое разное противопоказано. Правильно я говорю, товарищ начальник?.. Между прочим, ходят слухи, будто какой-то тип из Москвы притопал, насчет Усти. Чего это он, Кирилл Александрович? Может, Устю в ранг королевы возведут? Промахнулись мы тогда с ней. Сейчас-то эта барышня по восемьсот тонн откалывает. Корешок у меня работает на том участке, вчера сказал: «Лопухи вы, Витька, форменные лопухи. Вам счастье само в руки лезло, а вы — фу-ты, ну-ты, ножки гнуты… Мы, говорит, кровь из носу — рекорд через три-четыре месяца ставить будем. Хочешь, спрашивает, пари на полсотни рублей — будет рекорд благодаря Усте?»

— А ты? — спросил Кирилл. Кажется, вот только сейчас он немного и оживился. — А ты что? Струсил на пари идти?

— Струсил? Ха! Плохо вы Лесняка знаете, товарищ начальник! Я своему корешку в тот же момент по руке — шлеп! Идет, говорю. Заключаем!

— Выиграешь? — с любопытством спросил Кирилл.

— Спор? — Лесняк засмеялся. — Ясное дело, проиграю. Я ведь с Пашкой Селяниным ходил смотреть, как Устя вкалывает. Сказка! Мечта! Час с Пашкой из лавы не вылезали, глаз оторвать не могли. Дает Устя! Правда, помучились они с ней. Помните, сколько мы бились — привод не тянул? Ну, они мощность увеличили. Пошел струг… Обрадовались, как детишки: теперь, мол, все тип-топ будет…

Лесняк закурил сигарету, несколько раз глубоко затянулся и ладонью разогнал дым. Кирилл невольно обратил внимание: и у Лесняка, и Алексея Смуты — белоснежные манжеты рубашек, дорогие, но не кричащие запонки, аккуратно завязанные галстуки — модные, но тоже не кричащие, без излишней пестроты, по цвету — в тон пиджакам. Прическа у Смуты строгая, с ровным пробором, виски слегка удлинены и чисто подбриты. У Лесняка — этакая изящная небрежность — волосы отброшены назад, слегка взлохмачены, но отнюдь не настолько, чтобы могли казаться неряшливыми.

Сам того не замечая, Кирилл украдкой провел ладонью по щеке и, ощутив колючую щетинку, поморщился. И хотел ведь утром побриться, да что-то помешало. Нехорошо. Неприятно. И даже неловко вот перед этими двоими. Они вот находят время следить за собой, а он…

Лесняк между тем с увлечением продолжал:

— Да, обрадоваться-то они обрадовались, но вышло, что радоваться было рановато. Не прошло и недели, как новая беда: выходят резцы из пласта, скользят по нему, машина работает вхолостую. Что делать? Опять люди бьются, мечутся, ищут. А как не искать — машина-то классная! Ну, навалились скопом: и батеевцы, и наши. Всю гидросистему пересмотрели, в маслостанции все гайки-шестеренки перебрали, а все же своего добились — пошел струг. Опять пошел. Да еще как! Есть, конечно, и сейчас недоделки, так разве ж люди остановятся?!

— Зачем же пари заключал, если уверен, что проиграешь? — поинтересовался Кирилл. — Деньги у тебя дурные?