Черные листья

И так далее и тому подобное. Инженер Каширов смотрит только под ноги, думает лишь о сегодняшнем дне, святая святых для него лишь личный авторитет: сегодня он выполняет план, может быть, даже ставит рекорд («Благодаря чему? Не подумал ли начальник участка Каширов о том, что рекорд рабочих очистного забоя бригады Руденко мог оказаться случайным явлением? Люди, потерявшие душевное равновесие в результате многих неудач и стремящиеся вновь обрести это равновесие, сделали необычный рывок и, сами того не ожидая, добились небывалых успехов. Временных успехов, товарищ Каширов. Через неделю-полторы бригада Руденко выдала на-гора́ значительно меньше угля, чем в день рекорда — это ни о чем вам не говорит, товарищ Каширов?..»), его хвалят, и он — на гребне. А завтра?..

Статья была острой, злой, но если бы Кирилл нашел в себе силы трезво и спокойно посмотреть на вещи, он должен был бы сказать самому себе, что ничего несправедливого в ней нет. Правда, автор статьи рискованно обобщал — и рекорд случайный, и авторитет всего коллектива подорван, и руководство шахты допустило грубую ошибку, однако по сути своей главное било без промаха: участок Каширова и сам начальник оказались не на высоте.

Нетрудно было представить, какое действие оказала статья на Кирилла. Он буквально метался, не находя слов для выражения и своего презрения к автору этого «гнусного пасквиля», и своего возмущения бесцеремонным, по его мнению, тоном и развязности, с которой автор обращался к самому Кириллу. Долгое время он бился над тем, чтобы разгадать, кто мог скрываться за двумя буквами, поставленными под статьей: К. Д. Потом его вдруг осенило: да ведь это наверняка Клашка Долотова! Та самая Клашка, над литературными опытами которой Кирилл всегда откровенно подсмеивался. Та самая Клашка, которую теперь часто, как передавали Кириллу, видели с Павлом Селяниным!

Вначале, когда он узнал об их встречах, ему стало смешно: ну и отхватил Селянин кусочек! Кто когда-нибудь всерьез принимал Клашку за девушку, в которой можно найти хоть какую-то изюминку? Клашка и есть Клашка, почти невидимое и, наверное, неосязаемое существо — так, по крайней мере, привыкли считать все, кто хорошо ее знал. Особенно в те годы, когда она была девчонкой. И вот Пашка-неудачник нашел, наконец, свое счастье. «Счастье в коробочке! — смеялся Кирилл. — На безрыбье, как говорят, и рак — рыба…»

Потом, поразмыслив, Кирилл уже по-другому отнесся к новости. Себе-то он мог признаться, что нет-нет да и засосет у него под ложечкой, когда он случайно увидит вместе Иву и Павла. Никакого повода Ива для ревности Кириллу не давала, но разве он не знал о прежних их отношениях? Так уж человек устроен, думал Кирилл: все, кажется, давным-давно позабыто, все, что когда-то было, быльем поросло, но чувство, которое отрочество называет дружбой, — сильное чувство, и не так уж много и надо, чтобы оно вернулось. А что может помешать Иве однажды хлопнуть дверью и уйти к Павлу? Ведь она-то знает: Павел всегда примет ее с распростертыми объятиями! Да и сам Кирилл об этом знает — внутренним чутьем чует, что любовь Селянина к Иве не прошла…

И вот теперь все, кажется, стало на свое место. Не такой Пашка-неудачник человек, чтобы играть честью девушки, — в этом ему надо отдать должное, хотя, по мнению Кирилла, «рыцарство» в наши дни не очень и котируется. Однако как бы там ни было, а Кирилл должен был признаться, что на душе у него стало намного спокойнее. И не будь у него с Павлом таких натянутых отношений, он, пожалуй, даже поздравил бы его, если у него с Долотовой дело дойдет до женитьбы…

Сейчас, догадавшись, что К. Д. — это и есть Клашка Долотова, Кирилл зло подумал: «Сволочи! Оба сволочи! И он, и она! Хотят раздавить, хотят насладиться моим позором. Неудачники всегда завистливы, всегда озлоблены. На все и на всех — на весь мир! До поры до времени прикидываются ягнятами, а в нужный момент клацают зубами, как волки! Любому готовы глотку перегрызть в два счета, лишь бы хоть мельком увидеть, как человеку больно!..»

Он позвал Иву, бросил ей газеты:

— Читала?

Ива села на диван, положила на колени руки и ответила так, будто в чем-то была перед Кириллом виновата:

— Да, Кирилл… Тебя это очень огорчает?

— Нет, меня это очень радует! — он поморщился, точно от боли, и добавил: — А тебе, наверное, безразлично, что какие-то сволочи обливают твоего мужа помоями? А? Чего ты молчишь? Ты знаешь, кто настрочил эту пакость?

— Откуда ж мне знать, — тихо сказала Ива. — Какой-то К. Д…

— Какой-то К. Д.! Да это же Клашка Долотова! А напевал ей пластинку наш лучший друг детства Пашка Селянин. Тот самый Пашка Селянин, без которого ты и шагу ступить не можешь. «Кирюша, давай пригласим Юлию и Павла на пикник… Кирюша, давай поздравим Юлию и Павла с праздником…» Доприглашались! Допоздравлялись! Доигрались с волком в овечьей шкуре!