Черные перья. Работа для гробовщика

Совместная прогулка стала идеей Дэвида, и уже через десять минут после того, как они вышли за порог, Фрэнсис почувствовала, насколько рада покинуть дом. Прогулки пешком – лекарство для расшатанных нервов. Царящий вокруг покой и громады домов старого города обычно помогают всем личным проблемам – даже самым серьезным – становиться мелкими на фоне этого древнего и величавого умиротворения.

Небо прояснилось, над шпилями церквей проглядывали звезды, а все еще напоенный влагой воздух навевал странное приподнятое настроение, как случается почему-то только в Лондоне.

Фрэнсис и Дэвид долго молча брели рядом, направляясь по Хеймаркету в сторону Уайтхолла и реки. Стоило им покинуть более оживленный театральный квартал, как вокруг них образовалась пустота, и они даже смогли двигаться по самой середине улиц.

– Бедный старина Долли, – внезапно произнес Дэвид. – Знаешь, я почти готов простить его за все. У него ведь был справедливый мотив. И он обладал незаурядным мужеством. Потрясающей смелостью. Убийство Лукара непросто было совершить. Он должен был проводить Филлиду наверх, а затем быстро войти в опустевшую спальню Габриэллы, проникнуть через дверь в стенном шкафу в кабинет Мейрика, расправиться с жертвой, чтобы успеть даже не запыхавшись вернуться тем же путем и совершить пробную поездку на доставленном ему «Паккарде». Мы забыли, насколько хорошо он знал устройство дома. Вот Филлида, по-моему, обо всем догадывалась. Как считаешь?

– Ты прав, – ответила Фрэнсис. – Наверное, Габриэлла заставила ее все рассказать, когда со скандалом прогнала от нее медсестру. Вот почему она могла потом говорить с такой уверенностью. Но ведь и ты знал тоже?

– Да, – признался Дэвид. – По крайней мере, знал, что это Годольфин убил Роберта. Понял все, когда мы собрались в зале и он бросил обвинение мне в лицо. Помнишь? Он так распалился, описывая воображаемую сцену убийства, что внезапно выдал себя, упомянув седую прядь волос, упавшую Роберту на глаза. Я был настолько поражен, что сначала ушам своим не поверил. Ведь Роберт начал седеть только в последние полгода своей жизни, пока Годольфин странствовал. Это происходило у нас на глазах – появление седой пряди в его шевелюре. – Он покачал головой. – Тот свист по телефону стал изощренной пыткой, придуманной Лукаром. Как бы то ни было, стоило Долли упомянуть о седине в волосах, и я сообразил, что он описывал сцену, которую в действительности видел. Я не понимал только, как мне поступить. Это стало бы страшным ударом для Филлиды и вообще наводило ужас даже на меня. Но постепенно, разумеется, у меня в голове сложилась общая картина. Я начал размышлять, как он сумел сделать это, и все встало на свои места, когда масштабная схема прояснилась. Известно, что Годольфин владеет тибетскими диалектами, и вдруг до меня дошло: если он каким-то образом сумел выбраться оттуда с крупными ценностями, ему необходимо было где-то тихо залечь, чтобы продать добычу, обратив ее в наличные. За это время он, конечно же, услышал легенду о своей героической смерти, историю женитьбы Роберта, а потом тайно проник в Англию, совершил убийство, после чего вернулся, чтобы принять участие в торжественной церемонии своего воскрешения из мертвых. «Империал эйруэйз» не совершали нужного ему рейса утром после убийства, но зато в расписании голландской авиакомпании я нашел то, что искал. Все стало ясно. Годольфин мог легко уложиться в шесть дней.

Дэвид сделал паузу, а затем продолжил:

– Возвращение Лукара заставило меня действовать. Как только я догадался о том, что неминуемо произошло бы, мне пришлось взяться за дело. Хотя, разумеется, мне не хватило времени, чтобы предотвратить новое несчастье.

– Я видела тебя. Заметила, как ты покидал галерею, когда поднялась суматоха после обнаружения трупа Лукара.