Черный Гиппократ

— Ну, как дела у нас, Владимир Михайлович? Решились?..

— На операцию? — у Нестерова был весьма удрученный вид.

— Да, — участливо кивнул Иванов. — Надо удалять, знаете… Другого выхода я не вижу. По лезвию бритвы ходите…

— Да, доктор! Я согласен, — пожал плечами Нестеров. — Сами понимаете, некуда мне деваться, раз уж так получилось. Тем более новые боли появились…

— Какие боли? — вскинул брови Иванов.

— В пояснице, доктор, — поморщился Нестеров. — Очень неприятные боли. Таких раньше не было.

— В пояснице? — слегка нахмурился Иванов.

— Да, даже выше. Под лопатками где-то…

Иванов бросил быстрый взгляд на Блоха.

Тут мымра-медсестра подала голос:

— Лежит, не встает… Бледный, смотрите… Это почки!..

— Очень неприятные боли, — повторил Нестеров. — Хоть на стену лезь!..

— Не может быть… — Иванов пребывал в сильном недоумении. — То есть, я хочу сказать, мы купировали приступ.

Он пролистал историю болезни. Еще раз просмотрел результаты анализов.

Блох смотрел на Нестерова тревожно. Глаза Блоха — зрелые сливы — так и нависли над Нестеровым.

Иванов задумался:

— Что за боли вдруг?

А у Владимира начали крепнуть подозрения. От чего это так растерялся Иванов, отчего засуетился? Вон как взъерошил историю болезни! Недоумение в глазах… Почка ему не понравилась, которую собрался удалять. Зачем ему плохая почка?.. Неужели все сходится на этом?

В такое трудно поверить.

Блох склонился и шепнул что-то на ухо Иванову. Иванов стрельнул глазами в Нестерова и взял себя в руки:

— Вот видите, Владимир Михайлович! Я же вам говорил, что вы ходите по лезвию бритвы. И что в любой момент… — он покачал головой. — Ах, уважаемый! Как бы не случилось чего похуже!..

Он опять зашелестел страницами:

— И вы говорите, таких болей раньше не было.

Нестеров пожал плечами:

— Ну, может, не такие сильные. Что-то было, припоминаю… Но я подумал тогда: поясницу на рыбалке застудил. Дня три болело. Давно.

Иванов все качал головой и хмурился. От хорошего настроения у него не осталось и следа:

— Отеки где-нибудь?.. — приподняв одеяло, он осмотрел ноги Нестерову. — Вроде нет…

— Отеки были, — словно осенило Нестерова; он входил во вкус игры. — Да, да! Были отеки… Туфли то налезают, а то в другой день — нет. Особенно когда устанешь — когда много походить придется…

Нестеров боялся однако переиграть. Перед ним был умный проницательный противник. Чуть-чуть забежишь наперед, перетянешь гайку — и заподозрит неладное…

Иванов посмотрел на Маргариту:

— Ну давайте сделаем контрольный анализ мочи, — он повернулся к Нестерову. — Или вы уже ходили с утра?

— Нет, не ходил.

— Не ходил… — будто эхо, отозвалась мымра.

— Вот и отлично! — кивнул Иванов. — Посмотрим утреннюю порцию…

Маргарита отметила что-то у себя в блокнотике.

Через пару минут врачи и медсестры покинули палату. Маргарита отправилась на пост, старушка в «сестринскую» переодеваться.

Иванов и Блох шли в сторону холла с лифтами. Сегодня была пятиминутка в конференц-зале — под председательством главврача.

Глаза Блоха были тревожны:

— Не нравится мне этот Нестеров. Послушай меня, Саша… Надо избавиться от него! Дадим рекомендации и выпишем его к дьяволу…

— Не переживай, Давид Яковлевич, — холодно отвечал Иванов. — Именно потому, что он тебе и мне, кстати, не нравится, мы не выпишем его. Не исключено, что он заподозрил… Мы подумаем еще, как с ним быть.

Тем временем Владимир обдумывал итоги разговора. Все как будто показывало на то, что Иванов и Блох… Владимир повернулся на левый бок — лицом к стене — чтобы спрятать лицо от соседей по палате… Иванов и Блох… Это в голове не умещалось, об этом страшно было думать. А может, он как раз и надумал? И беспочвенны его страхи? А тот, что выписался, — врач-инкогнито— просто шизоид с нездоровыми фантазиями?..

Сомнения и подозрения мучили Владимира, он повернулся на правый бок, но отчего-то почувствовал себя недостаточно комфортно; лег на спину, хмуро уставился в потолок.

Виталий Сергеевич спросил сочувственно:

— Болит?

— Болит…