Черный горизонт. Красный туман

Каждый день человек находится в безопасности в батискафе собственной воли и оптимизма. Композитная броня психики, выстроенной из хороших воспоминаний, позитивных эмоций и надежды на будущее, охраняет от давления проблем повседневной жизни, от глубинных монстров, кормящихся в безднах сознания, от бескрайней тьмы отчаяния.

Но порой люди не хотят жить. Уступают страданию и одиночеству. Не могут смириться со злом, которое видели или сами причинили. Тоскуют по любимому, что ушел. Ненавидят всех, кто живет рядом и уходить не желает. И тогда они убивают себя.

Бомбы самоубийц – артиллерия балрогов – вызывают наихудшие из воспоминаний, лишают мечтаний, принуждают к отчаянному раскаянию за истинные или выдуманные грехи. Уже просто быть вблизи от стреляющего орудия – смертельно опасно, этого достаточно, чтобы замутить человеческое сознание и исказить его мысли.

Он все еще лежал там, где уснул. Вставать не хотелось. Не хотелось жить. Он предал своих, сбежал, оставив их на верную смерть. А потом предал приемного отца. Отверг его любовь, сбежал, не ища с ним никаких контактов. Обманул и эльфов, у которых научился многому, а потом ушел, чтобы не служить под их началом. Он плохой, плохой, плохой. Не отыщет и тени сестры, никогда не поговорит с Анной Наа’Маар, не поклонится королю. А мир закончится, и все люди станут рабами балрогов. Он плохой. Но ведь есть решение. Способ, чтобы покончить со всем этим. Легкий, такой быстрый и простой. Уже ничего не будет болеть. Обиды будут оплачены. Грехи отпущены. Это так очевидно. Очевидно…

Слишком очевидно. Даже недостойно в своей банальности, слишком просто, чтобы искупить то зло, которое он совершил. А значит, он не может… не должен…

Охранные механизмы в сознании Каетана включились, когда он потянулся за пистолетом. Его сознание проигрывало, но он начал молиться. Тихо, шепотом, сперва запинаясь и повторяясь, он произнес «Славься Мария». Тело возвращало власть над разумом.

Обычно бывает наоборот. Когда ты занят повседневными делами и у тебя есть время оценивать и анализировать ситуацию, именно мозг принимает решение о движении, о натиске, ударе. Но воин тренирует тело, чтобы – когда понадобится – оно перехватило управление разумом. Солдат тысячи раз повторяет ката, чтобы в реальном бою не думать об уклонениях, а просто уклоняться. Стреляет по бумажным щитам, чтобы глаз и рука натренировались до автоматизма. Каждый день проговаривает молитвы и боевые мантры, чтобы получить охрану и поддержку, когда ему это максимально понадобится.

На этот раз спасение пришло от тела, но не от ног, совершающих уклонение, или рук, втыкающих копье во врага. Каетана спасли горло, язык и губы.

Когда сознание его замутилось, глаза заволокло слезами, а рука поползла к рукояти «вальтера», он начал молиться. Автоматически повторяемый ритм резал жуткие воспоминания, как мачете, секущее джунгли в руках умелого проводника. Он открывал горизонты и свет. В черно-белые фотографии добавлял цвета. Звучал ласковой музыкой. Нес чувство близости и опеки, приязни и преданности. Вкус домашнего обеда, приготовленного сестрой Роберта, Лучией. Запах духов Барбары, невысокой смуглой брюнетки, за которой он в последнее время ухаживал. Плюшевое тепло ладошки двухлетнего Кшися, сына одного из знакомых.

Имена. Следующий шаг – это имена, потому что за ними скрыты лица, голоса, глаза, разумы тех, кто его любил и уважал.

Охранный батискаф Каетана почти лопнул, но географ повторял имена своих друзей и близких, и каждое из них было как галлон воздуха, впущенный в скорлупу подводной лодки, – позволяло дышать и одновременно выталкивало со дна на солнце.

Ладонь коснулась холодной рукояти пистолета и замерла в неподвижности. Из глаз еще текли слезы, а судороги жалости, казалось, выкручивали все его внутренности.

Но Каетан вернулся. Снова взял себя в руки. Он не был безоружным, неподготовленным жителем спокойного Копенгагена, богатого Вроцлава, солнечного Лиона. Он был одним из лучших людей, подготовленных эльфами. Обладал мощным артефактом, что назывался Ключом Перехода. Был королевским географом, странствующим по граням известных миров. Был братом, который все еще ищет потерянную сестру. Был солдатом. Открывателем. Каетаном Клобуцким.

Нет, еще рано. Он переломил магию.

* * *

Требушет йегеров более напоминает колесо обозрения в луна-парке, чем средневековую метательную машину, от которой он получил свое название. А еще больше – один из тех старых и, ясное дело, недействующих проектов перпетуум мобиле. На торчащую из земли сваю был посажен зубчатый диск, выполненный из темного литого материала. Зубцы, которых на окружности было двадцать семь, имели форму четверти круга, к каждому был прикреплен бугель на подвижной основе, заканчивавшийся вогнутым ложем.