Черный горизонт. Красный туман

Роберт пытался поудобней пристроиться на деревянном кресле, но это было непросто: в спину ему втыкались резные детали узора, покрывавшего спинку, в бедра – выступающий фрагмент стула, в череп же давило оголовье.

– Вы что, не могли обложить его какими-то подушками? – проворчал он сам себе, но эльф, конечно же, услышал.

– Что именно обложить.

– Кресло.

– А зачем?

– Чтобы было удобней сидеть?

– А зачем должно быть удобней? – Грендор Майхшак на миг прекратил управляться с аппаратурой, подошел к креслу, склонился, нависая над Робертом.

– Больше вопросов не имею, – быстро сказал человек, потому что уже начал жалеть, что вообще затеял этот разговор. Он знал такой тип эльфов. Вежливых, приятных и выказывающих крайнюю заинтересованность извивами человеческой психики.

– Нет-нет, это очень интересно. Отчего вы полагаете, что кресло должно быть удобным? – Интерес в голосе эльфа был совершенно непритворным.

– Ну, когда оно удобное, на нем приятно сидеть, – начал Роберт, – а когда неудобное, то неприятно. Эта резьба на спинке давит мне в затылок, и я ощущаю дискомфорт…

– Ага, понимаю. Но резное кресло – красивее, – сказал Грендор Майхшак с такой убежденностью, словно объяснял Роберту тайну бытия.

– Но оно давит в задницу, – проворчал Роберт, но эльф, к счастью, уже занялся иными делами – нажимал разноцветные подсвеченные кнопки, крутил черные эбонитовые верньеры, двигал микшеры. Все устройство, вместе с несколькими плоскими лэптопами и большими шестигранными коробами с ламповыми мониторами, занимало длинный стол, стоящий вдоль одной из стен помещения – шестигранника со стороной около 3,14 метра. Один из техников сказал Роберту, что расстояние между стенами из медных плит в этой комнате близко к числу «пи» до сто сорок четвертого знака после запятой. Зачем – об этом не говорил. Галогенные лампы желтым матовым светом освещали кресло, подвешенное к потолку на тонких проволоках. Его – по словам того же техника – «силовое ядро» было точно в центре шестиугольника. Потому Роберт сидел, болтая ногами в воздухе, а удобную позу было принять еще сложнее: он не мог перенести вес на стопы.

Свет галогенок металлически мерцал на медных стенах, пульсирующие контрольные лампы и мониторы накладывали на них и собственные отсветы, потому Роберт чувствовал себя словно находящимся внутри огромной шестигранной елочной игрушки.

Вторую стену помещения занимала машинерия эльфов. Там стоял аппарат, напоминавший старый граммофон – на массивной подставке кружил толстый диск, над ним двигалось несколько рычагов: может, записывали, а может – собирали информацию. Из ящика вырастал раструб, который потом снова сужался до узкой трубки; та закручивалась, заплеталась в конденсаторы и ловцы силы, раздваивалась, одним концом вползала под кресло, другим – врастала в стену; другой же ее конец создавал скульптуру, похожую на скелет неизвестного непойми-завра.

Роберт не знал, для чего служит эльфийский граммофон, но узнавал два других прибора, стоящих рядом. Там была эфирная станция, нанокадабровая катушка, конденсирующая силу, погруженная одновременно в несколько Планов и качающая энергию благодаря разнице их чародейских потенциалов. А значит, изолированное медью помещение имело почти неограниченный приток энергии. Рядом стоял профайлер, известный также как синхронизатор асцендентов. На самом-то деле машина эта не имела ничего общего ни с разработкой характеристик людей, ни с силой Гороскопа. Оборудование больше всего напоминало мумию, которую обернули не бинтами, а колючей проволокой. Роберт в прошлом довольно много пользовался таким, устанавливая удаленную связь с людьми, но никогда ранее – в таком окружении.

– Мы должны усилить мощность твоего сигнала, потому что не пробьемся к географу, – сказал Грендор Майхшак. – Он слишком далеко. Сконцентрируем твою эссенцию, сожмем ее до плотности, какой невозможно достичь в обычной передающей станции. Ты должен к нему прорваться.

Затем-то он, Роберт, и был нужен. Дальнобойные эфирные передатчики, которые использовали спутники, могли направить поток информации почти в любую точку на Земле, контролируемую людьми. Но сигнал должен был пойти в место, пусть не так уж и удаленное, но отделенное от Варшавы многочисленными магическими барьерами. Как самородными, что возникли из возмущений в основе мира во время старых войн, так и искусственными Завесами, что ставились в Геенне балрогами – черным заслоном, что покрывал половину континента. Проблемой было и то, что за такого рода трансмиссиями охотились инфожёры, фаговые ловцы, легко преодолевающие немалые расстояния. Эти конструкты технологии балрогов активно искали и перехватывали такого рода передачи. Вынюхивали потоки эльфийской магии, что вливались в Марку или в саму Геенну, как в старые времена соколы охотились за почтовыми голубями. Они были крайне опасны: не только отрезали адресата от сообщения, но могли также сообщения эти записывать, а порой и расшифровывать.