Черный горизонт. Красный туман

Каетан перебросил автомат в левую руку, продолжая стрелять, но поток пуль разбился о доспех йегера. Каетан потянулся за спину за мечом. Выкрикнул заклинание, чтобы ножны выпустили клинок.

Обычно ножны хранят оружие от внешнего мира, от грязи и влаги, ржавчины и повреждений. Но эти ножны из ясеневых дощечек с мифрильной оковкой, покрытой нанорунами, вырезанными лучшими эльфийскими резчиками, – эти охраняли мир от меча Каетана.

Меч звался Клыком, и ему было три тысячи лет. Происходил он из Плана, который эльфы звали Гаротта и куда они боятся ходить. Каетан Клобуцкий заглянул за его порог и сбежал, унося с собой клинок. Эту историю стоило бы когда-нибудь рассказать.

Не сейчас.

Каетан отбил удар так, что палаш йегера раскололся, как сосулька, наткнувшаяся на железо. Географ же воткнул клинок под маску Черного. Почувствовал смрад. Услышал плач двухлетнего ребенка. Увидел серую лимфу.

Снова почувствовал боль, это охранные башни снова пробили эгиды. Ясоновый удар вошел в тело географа, словно мачете, и разрубил бы его напополам, если бы не охранные чароматы Каетана. Те вовремя изменили частоту основ мира, и на короткий миг Планы балрогов и Земли сделались параллельными мирами, проникающими друг в друга, но не могущими друг на друга влиять. Муфаса разорвал йегера, и через долю секунды Каетан вернулся. Двинулся к очередному противнику. Отпрыгнул в сторону, резко присел, выводя Черного на линию мачты. Йегер заскулил, когда по нему хлестнул луч его же охранной системы, а потом сжался и исчез, как сожженный в костре кусочек бумаги.

Чувствовал ли он, что горит? Страдают ли йегеры? Чувствует ли боль тот, в ком ежедневно течет, словно кровь в венах людей, вкус чужой муки, который дает им силу и жизненную энергию? Каетан не знал. Но видел, что тело йегера дрожит, что вокруг него вьются фаги, что маска покрывается сетью трещин, а потом раскалывается на десятки кусков. Один из фрагментов упал совсем рядом, и географ заметил отодранный кусок тела, приросший к маске изнутри.

Муфаса прыгнул к Каетану, грива льва взорвалась ярким пламенем, голова превратилась в шар белого огня, который выжег с земли остатки и йегера, и его червя.

Он поискал взглядом очередного врага, но в этот момент мир вздрогнул от взрыва. Это боевой аист ударил в требушет йегеров со всей силой своей нанокадабровой конструкции. Каетан припал к земле, Муфаса и Багира прикрыли его телами, поглотили. Он оказался внутри своих энписов, добровольно проглоченный живьем, спасаемый их фантомными внутренностями и шкурой, словно противопожарным комбинезоном.

Требушет взорвался, вернее – расплескался. Аистовый заряд уничтожил его структуру, расплавил, придав конструкции йегеров консистенцию жидкости. Чернильный фонтан плеснул во все стороны, а капли его, все еще насыщенные магией, уничтожали другие объекты на базе. Упали охранные мачты, повалились бараки «маток» и еще действующие йегерские моры.

«Молодец аисток!» – подумалось Каетану, поскольку, когда сражаешься с йегерами, нужно хвалить успех и тех, кто показал себя храбрецом.

Почувствовал, как коты сходят с него. Они тоже пострадали от взрыва. Муфаса хромал, Багира лизала опаленный правый бок. Но они бесшумно и смело бросились окончательно очищать пространство. И Каетан встал, выставив перед собой клинок. Клык.

Последние октокентавры бились на земле, гасли и растворялись. Хозяева их погибли, а потому не хватало разумов, поддерживавших их существование и вливавших в моров способность к самостоятельному действию. Если бы погиб Каетан, исчезли бы и его коты.

Можно было не сражаться – уже не с кем. И он чувствовал себя лучше. Печаль исчезла. Не было угрызений совести. Он выполнил хороший кусок работы. Ликвидировал опасную базу, убил нескольких йегеров. Наверняка спас множество людей.

Всякий йегер был некогда ребенком. Но он уже не ребенок. Да, это жестоко, но другого выхода нет.

Мы должны их убивать, чтобы жить нормально.

Мир вокруг успокаивался. Каетан начал освобождать боевые чары. Два кота уменьшились и исчезли, растворяясь в воздухе, как туманный мираж. Клык насытился – получил кровь, теперь он может возвращаться в ножны, в тепло и влажность самых тайных искусств. Ясень по щепочкам обрабатывали эльфийские женщины – два года, в молчании, согласно таинственным процедурам, привезенным из замирья. Наноруны на мифриле связывались в сильные чары.

Каетану предлагали за меч многое. Еще больше давали за Ключ Перехода. Целое состояние платили за чары, активирующие трех котов. Люди и эльфы. Отец, бывший коммандос, Роберт Гралевский, человек. И Болеслав Арр’Рит, король Польши, эльф.

Каетан отказал им обоим. И многим прочим – тоже.

Он несколько раз обошел пространство базы, проверяя, не уцелел ли какой рабочий элемент инфраструктуры и не выжил ли кто из симбиотических червей. Эти паразиты – своего рода аксоны доминирующего балрога, они превращали йегера в специализированный органеллум Геенны. Они могли выжить без носителя, напасть на другое существо и вернуться к своему господину.