Черный лебедь

— Тузик! — кот повернулся к Штольцеву, и тот готов был поклясться, что в глазах зверя мелькнула издевка. Понимая, что до мусорного бачка он имел, возможно, другую жизнь, и эти клички ему казались плебейскими, Глеб стал называть более благозвучные имена. Хотя результат был прежний. Уже и пиццу принесли, а кот упорно не желал откликаться ни на один из предложенных вариантов.

Обессиленный папаша откинулся на кресло и налил в бокал янтарный успокоитель. Покрутив бокал, насладившись ароматом и красотой напитка, он блаженно потянулся. Телевизор продолжал бубнить.

«В 1931–1946 годах он руководил лабораторией взрывчатых веществ в Институте химической физики Академии наук СССР (Ленинград). Занимался теорией взрывов, горения и детонации, основал советскую школу физики взрывов. В 1936 году развил общую теорию центрифужного разделения газовых смесей, выводы которой справедливы и для случая разделения изотопов. В 1939–1941 годах Юлий Харитон» — в этот момент кот напрягся, уши, и без того длинные, казалось еще больше вытянулись, и он издал шипящий звук, заменявший мяуканье.

— Что? — Глеб не понял, чем сожителя привлекла ядерная физика.

— И Яков Зельдович впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана в реакторе. В 1943 году Игорь Курчатов привлек Харитона». — кот снова оживился. — «к работам по атомному проекту СССР. В Лаборатории № 2 АН СССР Юлий Харитон являлся научным руководителем сектора № 3, созданного для проектирования атомной бомбы»

— Тебе нравится Харитон? — изумленно воскликнул Глеб.

Розовая тушка снова подтвердила свой выбор.

— Ха-ри-тон!

И в этот момент телефон оповестил, что пришла смс-ка от Анны.

Получив от Вселенной все, что ему было нужно, Глеб уснул моментально прямо в кресле, а Харитон продолжал слушать увлекательный рассказ о своем тезке. Правда, у того была фамилия, но раз котам фамилия не положена, значит пришлось ограничиться частичным совпадением.

Глава 15

Наутро Глеб, не очень отдохнувший в кресле, но все-таки выспавшийся, набросал план действий. Первое — съездить на работу, проверить все. Потом вызвать Рогозина, благо сегодня суббота, навалять ему за разглашение государственной тайны. И третье — самое неприятное, поговорить с Ниной. Что, впрочем, можно и несколько отложить. Трусливо, но…

После работы он заехал в супермаркет, купил коньяк, «сопутствующие товары», еды Харитону и набрал Рогозина.

— Синьор Рогозини?! Приезжайте по известному адресу, вас ждет порция отменных люлей!

— Мог бы и вчера позвонить, друг называется, — вместо приветствия обиженно упрекнул друг.

— Надо же! Друг!!! А за тридцать сребреников продал! Друга! Лучшего! — Штольцев не удержался от ернической патетики. — Ладно, жду.

Долго ждать не пришлось. Рогозин примчался едва ли не раньше самого Глеба. Отсутствие возможности поговорить сказывалось.

Первым делом он вынул из портфеля, который постоянно носил с собой как дань имиджу, брата — близнеца Hennessy, уже стоявшего на журнальном столике и чуть не уронил его. Немигающим взглядом с кресла на него смотрело ОНО.

— Штоль, ты совсем что ль? Откуда у тебя этот уродец? — опасливо покосился он на изучающе разглядывающего его кота.

— Харитон! Любить не прошу, но жаловать обязательно!

— Глеб Платоныч! Ты меня пугаешь! Тебя завербовали инопланетяне?

Штольцев беззаботно улыбнулся и вместо успокоения усугубил процесс деморализации друга:

— Это кот Ани. И пока она не вернется, заботиться о нем буду я.

Несколько мгновений Рогозин безуспешно пытался осмыслить сказанное. Но как ни пытался, оно, это сказанное, осмыслению не поддавалось. Выстраиваемые им логические цепочки обрывались буквально на втором звене. Штольцев будет заботиться. Штольцев несентиментален, и функция заботы в него просто не встроена. Вернется Аня. Девушек с таким именем и близко нет. Опять тупик. Мозг, изнемогая от непосильной нагрузки, запросил пощады.

— Глебка, все. Наливай, сдаюсь, — он дурашливо поднял руки вверх. — И, кстати, за что ты мне люлей обещал?

— За Нину. Ты зачем ей номер выдал?

Догадка молнией сверкнула в голове Рогозина, и он обессиленно опустился в кресло, без должного пиетета спихнув на пол недовольное животное.

— Ты. ты…ты! — направляемый его точной рукой верный и безмолвный собеседник друзей плавно перетек в бокал. Не соблюдая ритуал, Рогозин едва не залпом выпил его.

Штольцев покаянно развел руками в стороны и счастливо улыбнулся.

— Влюбился. Без памяти. Без зазрения совести.

Давая время другу свыкнуться с мыслью, что Земля стала вращаться в обратную сторону, он налил себе, чтобы отрыв по бокалам не стал слишком заметным.

Затем они долго говорили, и Глеб узнал, чем Нина расколола крепкий орешек.

— Ну, во-первых, клиент позвонил, и сказал, что вроде все утряслось, поэтому степень опасности снизилась в разы. А во-вторых, кто мог подумать, что звонок будет не ко двору. В общем, я сначала отказывался говорить, она устроила скандал, кричала, что я тебя покрываю и ни на каком ты не на задании. Я ж и подумал, что ты расстроишься, если она тебя бросит.

Штольцев иронично поднял бровь.

— И ради этого ты нарушил инструкции?