Черный Леопард, Рыжий Волк

Отец приходит домой, когда солнце уже высоко в небе. Он приходит домой уставший и голодный, зная, что больше ему не надо будет никуда идти, пока солнце не сядет. Он кладет свою кирку, копье свое кладет, снимает рубаху и остается в одной набедренной повязке. «Где моя еда, женщина? – говорит. – Тут ужин должен стоять, да и завтрак заодно». Мать выходит из своей комнаты. Мать нагишом. Волосы всклокочены. Из комнаты какой-то сыростью несет, и отец говорит, мол, нюхом чую, дождь должен скоро пойти. Слышит, как она подходит, и хочет знать, где завтрак и где дети. Она прямо у него за спиной. В комнате темнеет, а то вдруг свет вспыхивает, и он говорит: «Гроза идет?» А на дворе-то солнце ярко светит. Он оборачивается и видит, что это жену его молниями изнутри пробивает, как и сейчас они из нее высверкивают. Он смотрит вниз и видит на полу мертвого четвертого сына. Муж ее назад отскакивает, вверх смотрит, а она хватает его голову обеими руками и ломает ему шею. Когда молнии внутри улеглись, сознание к ней возвращается, она оглядывает свой дом и видит, что все погибли: четверо сыновей и муж, – а про мальчика и красавца она не помнит, потому как оба они пропали. Только она да тела мертвые, и она думает, что это она их убила, и ничто не убеждает ее в обратном, и молнии вспыхивают у нее в голове, и она сходит с ума. Она убивает двух стражей и одному ногу ломает, прежде чем ее схватили. И засадили в темницу за семь убийств. Невзирая на то что никто не верил, будто ей было по силам сломать шею крупному мужику, который в поле в одиночку работает. В камере она пробует убить себя всякий раз, как вспоминает, что на самом деле произошло, потому как она скорее поверит, что сама всех убила, чем в то, что маленький мальчишка, кого она в дом впустила, всех их убил. Только она почти все время не помнит ничего и лишь рычит, как гепард в западне.

– Долгая вышла история, – произнесла высокая женщина. – Кто был тот мужчина?

– Кто?

– Высокий белый мужчина. Кто это был?

– Имя его не помнит ни один гриот.

– Что за волшбу он в ней оставил, из-за чего это случилось?

Свет снова начал светиться в женщине. Она вздрагивала всякий раз, когда это случалось, будто на нее припадки нападали.

– Никто не знает, – ответил подаватель фиников.

– Кто-то знает, только не ты.

Высокая перевела взгляд на Барышника:

– Как ты ее из тюрьмы вызволил?

– Это было нетрудно, – хмыкнул тот. – Они уж давно не чаяли, как от нее избавиться. Она даже мужиков не заботила. Каждый день, как только она вставала, так говорила, что он на восток идет или на юг, и бежала в ту сторону прямо в стену или в железную решетку, о какую два раза себе зубы ломала. Потом вспомнит про свою семью и снова совсем с ума сходит. Мне ее продали всего за одну монету, когда я сказал, что продам ее какой-нибудь хозяйке. Держу ее тут до поры, как она пользу приносить станет.

– Пользу? Ты ж стоял в ее дерьме, видел червей на дохлой собаке, какую она жрала.

– Ты ничего не понимаешь. Белый человек. Он ее не убил, и что он делает, он делает и с другими. Множество баб вроде нее бегают на воле в этих землях, и множество мужиков тоже. Даже дети есть и, я слышал, один евнух. Из баб он берет все, так что у них не остается ничего, только ничего – это чересчур много, чтоб снести одной бабе, вот она и ищет, бегает, высматривает. Взгляни на нее. Даже сейчас она хочет быть с ним, она будет с ним рядом, и ей больше ничего не надо, она позволит ему съесть себя и ни за что не даст ему уйти. Никогда не перестанет она следовать за ним. Он теперь ее опиум. Взгляни на нее.

– Я гляжу.

– Когда он двигает на юг, она бежит на юг, к тому окошку. Когда он поворачивает на запад, она замирает и несется туда, пока цепь ее обратно за шею не дернет.

– Он кто?

– Ты знаешь кто.

– Эта сказка твоя уже в зубах навязла. А мальчик?

– Что – мальчик?

– Ты знаешь, о чем я спрашиваю, достопочтенный.

Барышник ничего не сказал. Высокая женщина опять посмотрела на женщину на цепи, когда та подняла голову от измаранных рук. Казалось, высокая улыбается ей. Цепная плюнула ей на щеку. Высокая ударила ее по лицу так крепко и так быстро, что цепная врезалась в стену и сползла на пол.

– Будь у этой сказки крылья, она б уже долетела до востока, – сказала высокая. – Ты хочешь пойти по следу пропавшего мальчика? Начни с тех ребячьих насилий над старейшинами в Фасиси.

– Мне нужно, чтобы ты пошла по следу этого мальчика, того, какого эта баба видела в компании белого человека. Это он.

– Старая сказка, какой мамаши детей пугают, – фыркнула высокая женщина.

– Скажи мне правду – почему ты сомневаешься? Никогда прежде не видела бабы вроде нее?

– Я даже убила нескольких.

– Люди из Нагити на всем пути до Миту болтают про то, что видели белого человека, белого как глина, с мальчиком. И других тоже. Есть много рассказов о том, как они входили в городские ворота, но ни один из наших агентов не засвидетельствовал их уход.

Подаватель фиников заговорил:

– У нас есть…

– Ничего. От сумасшедшей, тоскующей по своей малютке-соне. Уже поздно.