Черный список

Грейс оперлась локтями о край раковины из нержавеющей стали и обхватила пальцами свой шиньон. Она знала, что если посмотрит на себя в зеркало, то увидит красные глаза и нос. Вот что значит заплакать в офисе. Чем меньше вы хотите плакать, тем вероятнее, что все-таки заплачете.

– Грейс? – послышался сзади голос Эймса Гарретта. – Это твое?

Она повернула голову, заметив мокрую сумку со своими инициалами, вышитыми спереди.

– Да. Прости.

Прошло несколько неловких мгновений. Сотрудница, очевидно, находящаяся на грани абсолютно не приемлемого для работы эмоционального срыва, и ее босс. Наши поздравления, Грейс, ты единолично саботируешь дело всего женского рода…

Прежде чем они с Эммой Кейт стали двумя отдельными людьми, ее всегда доводило до белого каления, когда кто-нибудь спрашивал: «А ты вернешься на работу после рождения первенца?» Лайама об этом никто не спросил, тогда почему должны спрашивать у нее?!

Эймс, громыхая каблуками, удалился. В кармане его брюк зазвенели монеты.

– Знаешь, что тебе нужно? – спросил он, обернувшись. «Поспать, – подумала она, – притом немедленно. Определенно поспать». – Покурить, – многозначительно проговорил он.

Грейс повернулась спиной к раковине и провела ногтем по нижним векам.

– Я же кормлю грудью. Не могу.

– У тебя такой вид, будто ты уже покормила. Теперь у тебя в запасе три часа, если не ошибаюсь? Все нормально. – Эймс достал из внутреннего кармана пиджака пачку с сигаретами и дважды постучал ею о ладонь. – Доверься мне. У меня двое детей, которых никогда нельзя было уложить спать одновременно, и жена, которая рассматривала свое материнство как спортивное состязание. – Эймс понизил голос. – Было не очень весело.

Грейс коснулась влажного пятна на юбке, подумав о том, когда лучше отнести ее в химчистку. Вероятно, не раньше, чем она наденет ее еще раз. Она могла бы купить себе новую в онлайн-магазине – так было бы проще, даже если б ее доставили только через день, – но Грейс нравилось делать вид (особенно для себя), что у нее обычные заботы нормальной работающей женщины. Поскольку единственная социально-приемлемая причина, по которой женщина трудится так же упорно, как Грейс, – это нужда. Скорее всего, материальные затруднения. Успокоившись, она медленно выдохнула, в то время как Эймс терпеливо ждал напротив.

Шанс оказаться один на один с главным юрисконсультом выпадал далеко не каждый день. Но даже в таком случае Грейс не знала бы, как отклонить его предложение. Поэтому она оставила дренажный мешок в раковине, забрала сумку и направилась вслед за Эймсом к балконам восемнадцатого этажа.

Компания предусмотрела для курильщиков эдакие «загоны» на балконах – небольшие открытые площадки, чем-то напоминавшие уже почти исчезнувшие курилки в аэропортах. Здесь тоже отдавало раком легких…

В этот час балкон находился в тени, и было не так жарко. Грейс посмотрела на раскинувшийся внизу и залитый солнцем город. Она бы многое отдала хотя бы за кусочек такого солнца. После рождения ребенка Грейс чувствовала себя какой-то вялой и… липкой. На ее теле образовалась пленка из мочи, жидкого кала, слюны и грудного молока. И казалось, что она никогда не отмоется…

Эймс вытащил из пачки сигарету и вручил ее Грейс. Она никогда раньше не курила, но рассуждала так: если это делают пятнадцатилетние подростки, праздно слоняющиеся у торговых центров, то уж тридцативосьмилетняя женщина с докторской степенью точно может попробовать. Почему нет? Грейс зажала сигарету между пальцами и поднесла к губам. Все как в кино. Эймс крутанул большим пальцем колесико в зажигалке, и вспыхнуло пламя. Она наклонилась вперед, и кончик сигареты начал тлеть. Потом с него потянулся вверх завиток дыма.

Она осторожно втянула воздух, стараясь не вдохнуть дым; в то же время Эймс привычным движением сунул сигарету в рот и прикурил.

Это было замечательно, в самом деле. Одна затяжка – и его тело сразу расслабилось, плечи слегка опустились. Эймс покосился на нее и поднял бровь, а губы дернулись в подобии улыбки, как будто он сейчас собирался с огорчением признать свою порочность…

Грейс вдруг вспомнила, что он еще не знает про список. И теперь, находясь с Эймсом наедине, она чувствовала себя немного не в своей тарелке, понимая, что его имя уже склоняется по всему Далласу. У него за спиной. Хотя Грейс знала слишком много и понимала, что не станет доносчицей…

Эймс сделал еще одну затяжку и выпустил дым изо рта.

– Однажды близняшек нянчила моя мать и оставила контейнер с грудным молоком Бобби на целый день. Пришлось тогда все выбросить. Я думал, что от злости Бобби поколотит ее. Этого, конечно, не произошло. Но зато она две недели с ней не разговаривала. Такая вот беда приключилась…

Грейс рассмеялась. Дым щекотал ее ноздри, но глаза снова налились слезами.

– А я бы, наверное, поколотила…

При этом она покосилась на свое бриллиантовое кольцо на левом пальце. Если б удар пришелся на него, наверняка пошла бы кровь.

Эймс нахмурился.

– Ты, наверное, чувствуешь, что теряешь чертов рассудок, не так ли? – бросил он, сделав еще одну затяжку.