Черный список

– Давай ближе к делу. – Эймс закатал рукава. – Должен довести до твоего сведения… В общем, Бобби хотела, чтобы тебя уволили. После того, что ты устроила на поминках Десмонда.

– Ничего я там не устраивала!

Он пожал плечами.

– Она думает, что у нас с тобой роман. Ну, или только намечается, не знаю, что ей там взбрело в голову… – Нахмурился. – Главное, больше она не доверяет тебе.

Слоун рассмеялась. Но настроение у нее уже испортилось.

– Вообще-то я думала, что упасть в ее глазах должен был прежде всего ты.

– Ох уж эти женщины! – Эймс сплел пальцы позади головы и откинулся назад. – Но как бы то ни было… Послушай, мы ведь договаривались: я всегда тебя прикрою, если ты не станешь портить мне жизнь. Думал, что ты это понимаешь. И я поступаю так по доброте душевной, Гловер. У нас с тобой был роман. Но это уже история. Я понимаю это и, поверь, стремлюсь уважать. Ты же вновь пытаешься нарваться на неприятности и… в общем, не собираюсь больше тебя защищать. – Он вытащил из ящика стола мяч для гольфа, подбросил вверх и поймал. – Я скормлю тебя волкам, и ты просто прекратишь меня беспокоить. Я избавлюсь от тебя. Все поняла?

Слоун осмотрелась вокруг. И задумалась – где сейчас находится, с кем общается, чему решила посвятить свои годы… Подумала о человеке, сидящем напротив за столом.

– Не знала, что мы о чем-то с тобой договаривались… – Наконец она приняла решение. – В таком случае мне нужен более просторный кабинет.

Эймс резко выпрямился. Потом поправил теннисный шарик, лежавший на пачке самоклеющихся цветных листочков.

– Что? – Его щека напряглась, на ней сформировалась если не улыбка, то что-то очень близкое к ней. Как будто он только что услышал смешной анекдот.

– И хочу гарантию занятости, – добавила Слоун. – Обусловленный контрактом период времени с пунктом о компенсации.

Эймс скрестил на груди руки. Интересно, что ее снова так в нем привлекло? Слоун никак не могла понять.

– Ты сошла с ума?

Она не обратила внимания на его реплику.

– Хочу отчислять большую сумму по плану четыреста один-к. Вдвое большую…

Эймс катнул свое кресло так, что ноги совершенно скрылись под столом, а руки оказались сверху. Прекрасно. Значит, он сел за стол переговоров. Слоун знала его слишком хорошо, и ей внезапно пришло в голову, что в самое ближайшее время он сочтет ее ненужной обузой…

– Если б я не знал тебя лучше, то мог бы подумать, что ты меня шантажируешь.

– Я веду с тобой переговоры. Разве не этому ты сам всегда меня учил?

Эймс машинально оглянулся, но там не было никого, кто мог бы купиться на его возмущенное восклицание из разряда «Разве можно верить этой женщине».

– Я ведь уже говорил тебе, – сказал он. – Если меня назначат генеральным, то я непременно порекомендую твою кандидатуру на должность главного юрисконсульта. – И сложил пальцы лодочкой.

– А я повторяю, что буду защищаться. Все просто и ясно.

Эймс усмехнулся.

– От чего ты вздумала защищаться, Слоун? Ты вдруг решила, что я какой-то злой дух, монстр? – Он поежился. Она не удивилась этому. – Мы ведь работаем вместе уже двенадцать лет. Думаю, все это время мы неплохо с тобой ладили.

Она спросила себя, так ли это. Верно ли, что в романе о его собственной жизни, как персонаж с уникальной точкой зрения, Эймс Гарретт считал, что они с ней хорошо поладили. Нельзя сказать, что он так уж неправ. Могли пройти недели, даже месяцы, за которые Эймс не заставлял кипеть ее кровь, не подрывал ее авторитет, не делал неприличных комментариев в ее адрес и не напоминал, что они спали вместе. Слоун испытывала странное чувство лояльности к человеку, с которым проработала бо́льшую часть своей профессиональной жизни. Он думал, что они хорошо ладили. Хорошо…

Слоун часто напоминала себе: да он ничего не понимает. Именно эта мысль промелькнула у нее в тот момент, когда она внесла его имя в «Список плохих парней». Проблемы с физическими и межличностными границами в офисе; сексуальные домогательства по отношению к подчиненным; сексист. Вот что она написала рядом с его именем. Она волновалась, что в какой-то мере окажется к нему несправедлива. Сделает неспособным защитить себя. Знал он об этом или нет, имело большое значение. Все было так, как будто Слоун только что проснулась и поняла, что именно она позволяла себе быть беззащитной и что, конечно, Эймс все понимал. Ему было пятьдесят лет. Она добавила его в список как признание собственной вины перед другими женщинами. Но теперь Слоун должна была убедиться, что, если Эймс станет генеральным директором, она сама не окажется без работы и ее не заменят на какую-нибудь молоденькую модель. Таким образом, он должен был понять, что она могла сильно осложнить ему жизнь именно тогда, когда ему этого очень и очень не хотелось…

– Да, кабинет большего размера, Эймс. И гарантию занятости. И еще повышенные взносы в пенсионный фонд и твою справку о зарплате.

– Мою справку о зарплате? – Он недоверчиво покачал головой.