«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации

На другой день я проснулся поздно, с головной болью. То ли от выпитого, то ли от разговоров. Мамы дома не было, она куда-то ушла – я не знаю. Вставать не хотелось, но я через силу заставил себя подняться и пойти в душ на улицу. Душ за последние годы сильно порушился, дверь была сорвана, пол прогнил, в баке воды не было. Настроение испортилось окончательно. Зашёл в дом, нашёл таблетку от головы, выпил и снова лёг. Дома столько нужно переделать, а я не могу себя заставить работать. Нужно с этим что-то делать. Во-первых, составить список работ, сделать график выполнения этих работ, иначе так отпуск и пролетит, а я ничего не успею. Достал из сумки блокнот с ручкой и начал писать. Почистить сад, отремонтировать душ, побелить в комнатах, да и, наверное, дом снаружи. Проверить ситуацию с топливом для печки. Сходить с мамой в магазин – она за эти годы порядочно поизносилась, купить ей обновы. Хорошо бы съездить в больницу, хотя мама и против, но нужно её уговорить. Написать-то написал, да мне через десять дней уже нужно быть в части. Хватит валяться, принимаюсь за работу. Встал, умылся. Пришла мама – она сходила в магазин, принесла каких-то продуктов.

– Ну что, Павлик, выспался? Вчера ты был сильно пьян, не нужно, сынок, увлекаться водкой.

– Мамуля, дело, наверное, не в водке, а в тяжёлом разговоре с Агафоновыми, родителями погибшего сына.

– Да, сынок. В магазине было много разговоров о твоём рассказе про Афганистан. Молодец, что не стал пересказывать газетные статьи.

Тут в дверь постучали, и на пороге появился Толик.

– Дядя Паша, ты как? Я заскочил узнать, может, тебе чего нужно. У меня сейчас обеденный перерыв, так я сразу к тебе.

– Анатолий, быстренько мыть руки, я вас обедом накормлю, – сказала мама и загремела кастрюлями.

– Вера Николаевна, не нужно, не беспокойтесь, я в столовку ещё заскочу.

– Я тебе заскочу. Мама сказала обед – значит, обед.

– Ну хорошо. Дядя Паша, может, тебе какая помощь нужна?

– Да, Павлик, не помешает. Вечером после работы заходи, поговорим.

– А что нужно?

– Да вот хотя бы душ отремонтировать.

– Я сейчас быстренько гляну, – и Толик выбежал из дома.

– Мне кажется, он хороший парень, только ветер в голове ещё гуляет, – сказала мама.

Толик зашёл в комнату, сел: «Душ нужно не ремонтировать, а делать новый. От старого ничего не осталось, всё погнило. Доски у тебя, дядя Паша, есть?»

– Да, что-то там в сарае лежит, нужно посмотреть. Вечером и поглядим.

– Хорошо, – и он принялся за мамин борщ.

После обеда я пошёл в сарай разбирать доски. Какие, по моему разумению, могли пригодиться, я вытащил во двор.

Через час ко двору подъехал трактор с тележкой. Я выглянул на улицу. Каково было моё удивление, когда я увидел за рулём трактора Толика. Он вылез из кабины и начал с тележки выгружать стальные уголки и газовую сварку.

– Толик, это что такое?

– Из этих уголков я сварю каркас для душа, потом его обошьём досками.

– Ты где это взял?

– Дядя Паша, не переживайте, всё законно. Я попросил уголки у Григорьича, главного инженера МТС, сказал, что нужно помочь Колокольниковой Вере Николаевне. Он всё разрешил, ещё разрешил автоген взять и дал два дня отгулов. Пятницу, субботу и воскресенье выходной. Так что мы с вами все дела успеем переделать. Мне всё равно в общаге заниматься нечем.

– Анатолий, при одном условии: что эти три дня будешь жить у нас, – мама подошла на звук трактора и тоже все слышала.

– Да ну, зачем, мне и в общаге нормально.

– Толик, обсуждению не подлежит, – сказал я.

– Хорошо, вы всё занесите во двор, а я пока трактор отгоню на базу.

Скоро Толик вернулся, и мы начали отмерять уголки. Он их разрезал автогеном на нужные размеры. Затем начал их сваривать, я только держал и помогал ему. Постепенно начал вырисовываться каркас. Старый душ мы разломали на доски и вынесли на мусорку. Толик подровнял лопатой сливную яму, мы сделали лаги из сваренных по двое уголков и застелили их новыми досками. Потом Толик постоял, посмотрел, что получилось, и снял доски с пола. Мы их отнесли к сараю, где был сделан импровизированный верстак, и Толик лихо их остругал рубанком. Вообще он был, как я понял, мастер на все руки. За что ни брался, всё у него получалось, и не просто хорошо, а как-то лихо. Про таких у нас говорят, что у него две руки правые. Короче, к вечеру пол был настелен, каркас выкрашен. Завтра с утра обошьём его досками, Толик сварит новый бачок, и душ готов. Вообще-то всю работу сделал Толик, а я только помогал ему, где нужно подержать, поднести, подать. Не рукоделец я, что ж поделаешь.

Вечером за ужином мы расспрашивали Толика, почему он оказался в детском доме, где его родители. Он нам всё подробно рассказал. Что родителей своих он совершенно не помнит, а в детском доме живёт с рождения. Мама горестно повздыхала, видимо, ей было жалко Толика. Хороший парень, а жизнь получилась такая тяжёлая.

– Нормальная у меня жизнь, Вера Николаевна, а то, что нет родителей – так кто ж виноват. Нас таких в детдоме было много.

– А не пробовал, ли ты, Анатолий, поискать их?