Чертополох и терн. Возрождение веры

Выбрав Вергилия себе в вожатые, Данте сознательно выразил – и многократно подчеркнул этот факт – полное приятие идеалов и суждений учителя; в том числе понимания им дефиниции Любви; о любви между путешественниками не раз заходит речь; впрочем, это всегда любовь особенная, не та, о которой Данте некогда говорил с Гвидо Кавальканти.

Любовь в понимании Вергилия – это чувство восторга перед Отечеством, императором, нацией, долгом и, прежде всего, приверженность идее мировой империи, воплощенной в Риме, – и никакая иная страсть в произведениях Вергилия не воспета. Любовь к другому смертному существу, которая может изменить душу, заставить свернуть с пути долга, – Вергилию в принципе неведома. А что касается долга, то это долг государственный.

Учреждение мирового порядка – эта вергилиевская мысль (даже потребность) становится основной мыслью Данте. Именно в этом смысле, понимая «Комедию», «Монархию» и некоторые иные произведения и письма как произведения, трактующие мировой порядок, Данте является полноправным наследником Вергилия. Вергилий учит Данте основам этики Аристотеля; читатель может вычитать фрагменты «Никомаховой этики» в тех пояснениях, что даются римским поэтом; по Аристотелю, существует три вида греха: «несдержанность, зверство, порок». Вергилий же говорит так:

Ужели ты не помнишь изреченья

Из «Этики», что пагубней всегоТри ненавистных небесам влеченья:

Несдержность, злоба, буйное скотство.Ад, 11-я песнь

Насколько Аристотель соответствует Писанию, это за рамками рассуждения, на основе этого положения Данте (принято так читать структуру Ада) осмысливает кодекс адских мук. Аристотель в «Никомаховой этике» всякий грех и всякую добродетель подразделяет на три ступени; свойственный ему прием разложения и упрощения дефиниций. Схоластика пользуется аристотелевским приемом: структурирует грех и добродетель. Скажем, Фома Аквинский различает: грех против Бога, грех против себя, грех против ближнего. Насколько это помогает понять природу греха, неизвестно. Грех против ближнего – является ли он грехом против Бога? А если не является, что же это за странный Бог? Война – это грех всех трех степеней, или же бывает война, угодная Богу? И что делать, если ересь против Бога не является злом по отношению к ближнему? У Фомы ответа на эти вопросы нет. Данте вслед за схоластами структурирует грехи, но выясняет, что имеются десятки неучтенных промежуточных дефиниций: за мельчайшие провинности следует наказание; Вергилий постоянно разъясняет Данте, в чем именно состояло в данном случае уклонение от генеральной линии. Фильтр, поставленный «Комедией» перед грешниками, гораздо более суров, нежели аристотелевский: тут замечают малейшую провинность. Недреманное око поэта выискивает таких грешников, которые от Аристотеля и Фомы могли бы ускользнуть. Так ли виновен Кавальканти-отец? Но дотошность, которой позавидовал бы иной вертухай, имеет благую цель. Данте постоянно помнит общую посылку: он послан (по мере продвижения вглубь структуры мироздания становится понятно, что это не путешествие, предпринятое из любопытства, но миссия), чтобы своим рассказом образумить живых и живые сумели бы выстроить государство, где несправедливость невозможна в принципе. Структура мироздания проецируется на земные порядки. Иными словами, изучая принципы наказаний и поощрений, поэт излагает живым социальные правила; поэтому он обличает не только конкретный порок, но и то, что способствует внедрению порока: колебания, неверие, сомнение – и, таким образом, круг наказуемых расширяется.

Вергилий – фактический наставник в определении грехов и, соответственно, в построении гипотетического государства: у него имеется римский опыт.

Поэтому Вергилий и взят в вожатые. Вместе с Данте они обдумывают, как обустроить жизнь живых, как должно выглядеть государство. Причем авторитет Вергилия обоснован для Данте двумя обстоятельствами (помимо поэтического гения): Вергилий – любимый поэт императора Октавиана, и Вергилий – символический представитель Аристотеля. До того как создать «Комедию», Данте написал трактат «Пир», в котором обосновал существование двух авторитетов: римского императора и Аристотеля, которого Данте именует Философ. Трактат «Пир» остался незаконченным, точнее, едва начатым – он попросту растворился в «Комедии»; художественно он гораздо слабее, а теоретически нужды в нем уже не было, но намерение Данте обозначил полновесно – «преподать урок, которого никто другой преподать не может». И вот именно в «Пире» сказано, что есть Философ и римский император, они и являются божественными учителями. Обе эти ипостаси как бы слились в Вергилии.