Чертовы котята

Заказала сет суши и бутылочку розового саке. Еда мне понравилась. Если бы я не знала, что это сделано из тофу и овощей, ни за что не догадалась бы. Уходя, захватила для Моники проспект заведения.

Когда я вышла на улицу, на телефон пришло сообщение от Саары Хуттунен. «Мы с Ваномо собираемся на Пасху в Хельсинки. Сможешь встретиться с нами? Мы остановимся у моего двоюродного брата в Кяпюля».

Я ответила, что непременно встретимся, хотя понятия не имела, отпустит ли меня Юлия. Хорошо, что Саара с Ваномо на Пасху уедут из Туусниеми. Следующее сообщение пришло с номера Юлии. «В 23.00 в баре гостиницы». Я решила немного прогуляться, чтобы выветрить запах саке: при встрече с Гезолианом следует быть в хорошей форме.

Еще раз вернулась к двери Бейтса и позвонила. Снова тишина. Бросила в почтовый ящик записку, что пробуду в Нью-Йорке еще две ночи, и оставила адрес гостиницы.

По пути на встречу с Гезолианом, пробираясь сквозь толпы людей, я чувствовала полное одиночество и опустошение.

В баре заказала «Кровавую Мэри» и села за самый дальний столик в углу. Там-то Гезолиан и нашел меня — он появился в баре за минуту до назначенного времени, один, без Леши. Со слов Юлии я поняла, что он живет в этой же гостинице. Официант услужливо поставил перед ним бокал с янтарной темной жидкостью. Она испускала такой сильный аромат, что, наверное, это был не коньяк, а кальвадос.

— Ужин удался? — спросила я со светской улыбкой, словно мы с ним встретились просто поболтать.

— Устрицы были хороши, а сыр немного не в моем вкусе, — вежливо ответил он, усмехнувшись. — Если, конечно, тебе действительно интересно поговорить на эту тему.

— Я всегда рада, если у моих клиентов все в порядке. Надеюсь, господин Гезолиан, вы довольны тем, как я забочусь о вашей дочери.

— Да, доволен. Но я хотел еще кое о чем попросить тебя. Особенно доволен я буду, когда ты приведешь мне Давида Сталя. Живого. Я хочу им заняться лично.

Эти слова были точно удар под дых, хотя я и ждала чего-то в этом роде. Я отпила сока и поморщилась, словно глотнула желчи.

— Я не общаюсь со Сталем. Он бросил меня в Тоскане, не сказав ни слова. Понятия не имею, где он.

— Да неужели? — Гезолиан поднял брови.

Я постаралась оживить в душе всю обиду на Давида и горечь прошлой осени — все, что бросило меня в объятия Транкова.

— Правда. Он получил от меня то, что хотел. Рютконен ошибался, думая, что Давид приезжал ради меня и скрывался в «Санс Ном». После Тосканы мы больше не виделись, и, честно говоря, я не имею ни малейшего желания с ним встречаться.

— А придется. — Гезолиан покрутил в руке бокал, вокруг разлился яблочный запах кальвадоса. Затем он поднес бокал к свече и замер, любуясь игрой света. — Давид Сталь далеко не так умен, как хочет казаться. Он оказал истинную услугу сторонникам газопровода, когда украл изотоп у Васильева. Поэтому-то его и не слишком рьяно разыскивали после взрыва. Власть имущие считали, что его можно оставить на свободе, но вот убийство того итальянца — совсем другое дело. На это Европол не дал своего благословения. Что Сталь тебе про это рассказывал?

— Ничего.

— Мне все равно, в чьих руках окажется изотоп. Я бизнесмен, и меня интересуют только деньги. Я недополучил свою часть, и Сталь ответит за это по полной программе. Он до сих пор так выглядит?

Гезолиан положил на стол свой айфон и провел по экрану. И я увидела фотографию того Давида, каким он был при нашей первой встрече: поджарый, мускулистый мужчина с пронзительными голубыми глазами и резкими морщинами на лбу.

— Откуда я знаю? Мы не виделись почти год.

— Когда мы расстались в Тоскане, он был брюнетом. Вел рискованную игру и пытался выудить у моего друга Шагала информацию о происхождении изотопа. Разумеется, он, и только он виноват во всех этих смертях. Хилья, неужели ты не понимаешь, что иногда человека надо просто убрать с дороги, и все. Хотя, честно говоря, я рад, что этого Рютконена ликвидировали так легко и без проблем. Он был слишком глуп и жаден, доставлял мне одни неприятности. Ваш полицейский, не помню, как его зовут, оказал мне неплохую услугу. Видишь, дела всегда оборачиваются мне на пользу. И тебе бы я не советовал вставать у меня на пути.

— Но я, честное слово, не знаю, где сейчас Сталь! Он не ответил ни на одно мое сообщение! Я действительно не могу вам помочь!

— Или не хочешь? Ты все еще любишь его?

— Нет! У меня нет привычки гоняться за недостижимым или мечтать о нереальном.

Я не смотрела Гезолиану в глаза, внимательно изучая полированную поверхность стола. За последние десять минут я три раза отреклась от Давида. Я бы сделала это тридцать три раза, чтобы только спасти его.

— Но ведь о чем-то же ты мечтаешь? — поинтересовался он фальшиво-внимательным тоном. — Чего ты хочешь в жизни?

— Того же, что и все остальные. Много денег, чтобы не работать и уехать из холодной Финляндии куда-нибудь в Испанию или Грецию.