Червь

О: По платью — точь-в-точь нынешний мастеровой, как мой муж и отец.

В: Не были ли то нарисованные изображения?

О: Нет, люди из плоти и крови. Не видение, не сон.

В: Не отличались ли они рослостью или дородством?

О: Нет, сложением люди обыкновенные.

В: Сколько времени продолжалось сияние?

О: Очень недолго. Не то чтобы и правда сияние, больше похоже на вспышку молнии. Всего на короткий миг.

В: И за короткий миг, да ещё при вашем ослеплении они так крепко впечатлелись у вас в уме?

О: Да.

В: Не каменные ли то были столбы?

О: Нет.

В:

 Не раздавался ли при этом гром, глас Вельзевула?

О: Нет, этого ничего не было. Только то тёплое дуновение, сладостное, точно дыхание полей летней порой. А на душе от того духа вдвое сладостнее. Всё исчезло, а он остался. И страха как не бывало, и уверилась я, что не лукавый меня смущает, а всё это явлено мне с тем, чтобы ободрить меня и утешить. Да-да, меня будто другой свет озарил — озарил и разогнал мои тревоги. Я почти опечалилась, что он так скоро померк и я не успела его в себя восприять, не успела довольно насладить им зрение. Зато теперь я могла устремить к нему упования, ибо — истинно говорю тебе — он не знаменовал ничего дурного и те, кто меня привёл, к дурному расположены не были. Это совершенная правда.

В: Совершенная правда то, что я тебе не верю.

О: Дай досказать — поверишь. Право, поверишь.

В: Да уж не прежде, чем назову тухлую баранину живым ягнёнком, сударыня. Но вернёмся к этой твоей тухлятине. Откуда исходило это сияние, которое освещало явленную тебе картину?

О: С небес.

В: И заливало всё вокруг? Подобно солнцу, обратило день в ночь?

О: Нет, дальше всё так же простирался мрак.

В: А свечей вы в этом летучем фонарище не приметили?

О: Нет, он был белёсый, как летнее солнце. Очертанием круглый, подобный розану.

В: Он висел в небе над капищем?

О: Да.

В:

 И с места не двигался?

О: Нет.

В: Сколь высоко?

О: Не умею сказать.

В: Так ли высоко, как солнце и луна?

О: Пониже. Не выше как те тучи. Примерно на высоте круглой крыши собора Святого Павла.

В: Шагов на сотню вверх?

О: Я же говорю — не разобрала.

В: Что же, по вашему разумению, удерживало светильник подвешенным на этой вышине?

О: Вот не знаю. Разве большая птица.

В: Или большая лгунья. Вы сказывали, прежде чем полился свет, раздался не то плеск крыльев, не то вой ветра. Плеск или рёв — тут различие.

О: Лучше изъяснить не умею. Больше похоже на шелест крыльев.

В:

 Или свист плети. Услышишь и его, коли поймаю на вранье. Этот работник с указующим перстом и его старик — имели они что-либо в руках?

О: Ничего.

В: Его Милость с ними заговорил?

О: Нет, но шляпу скинул.

В: Как так? Снял шляпу перед обыкновенным плотником и старым хрычом?

О: Всё было, как я говорю.

В: Что же они, тоже приветствовали его? Ответили как должно на это изъявление учтивости?

О: Я такого не заметила.

В: Не слыхали вы по угашении света, чтобы кто-нибудь пошевелился?

О: Нет.

В: Не различили вы, все ли они стоят на прежнем месте?

О: Нет, ослепление моё ещё не прошло.

В:

 А шум в небесах? Он продолжался?

О: Всё было тихо.

В: К чему же вы всё это отнесли?

О: Как я и сказывала, мне подумалось, что Его Милость не тот, за кого я его почла. Спустя мало времени он поднялся и помог мне встать наземь. И руки пожал, как бы в знак благодарности. А потом, хоть было темно, поглядел мне в глаза и молвил: «Вот такую, как вы, я и искал». Поворотился к Дику — тот уже тоже поднялся с земли, — и они обнялись. Не как хозяин со слугой — по-братски, словно бы радовались доброму исходу дела.

В: Не делалось ли между ними каких знаков?

О: Нет, просто прижали друг друга к груди.

В: А дальше?

О: Его Милость вывел нас из каменного круга. Тут он остановился и вновь заговорил со мной и велел никому не открывать, что я видела этой ночью. Что мне от этого никакого вреда не приключилось и не приключится. И что, хоть по виду это чудеса, но страшиться их нет причины. При этих словах он опять пожал мне руки, ещё сердечнее, словно бы желая уверить, что его любезное обращение более сродно с его истинной натурой, чем кажется.

В: Что вы ответили?

О: Что буду обо всём молчать. А он сказал: «Хорошо. А теперь ступай с Диком». И мы удалились, а Его Милость остался. Ненадолго: не успели мы доехать до постоялого двора, как он нас нагнал.

В: Вы не обращались к нему за разъяснениями?

О: Весь тот короткий остаток пути до постоялого двора он ехал чуть позади нас. А как въехали во двор, сейчас же пожелал мне доброй ночи и поднялся к себе, оставив Дику расседлать его коня и поставить в конюшню. Я тоже прошла в свой покой.

В: А Дик, управившись с конём, за вами?

О: В ту ночь я его больше не видела.