Червь

В: Признаёте ли, что вы и есть тот самый Джонс, о коем он рассказывал?

О: Признаю, сэр. Как бы я мог отрицать.

В: Однако ж перед человеком, которого я за вами послал, вы от этого имени открещивались.

О: Я же не знал, кто он таков, сэр. А о мистере Лейси поначалу и помина не было. Я, изволите видеть, почитаю этого достойного джентльмена своим другом, чуть что — я за него горой: это мой долг. Вон и пословица говорит: дружбу водить — себя не щадить. Тем паче, что во всём приключившемся в апреле он виноват не больше, чем Джонс.

В: Мой человек доносит, что вы и при упоминании о мистере Лейси продолжали отпираться — даже показали под присягой, будто это имя вам незнакомо.

О: Да я просто хотел его испытать, сэр. Проверить, точно ли он так хорошо осведомлён, как уверяет. А как убедился, так сразу лгать и перестал.

В: Только чтобы уж и вперёд не лгать.

О: Не стану, сэр. Право, не стану.

В: Смотрите же. Начнём с самого вашего отбытия из Лондона. Но прежде я желаю знать, не усмотрели ли вы в показаниях мистера Лейси — в том виде как они записаны — каких-либо сведений, представляющихся вам не правдой.

О: Никак нет, сэр.

В: А каких-либо неточностей?

О: Тоже нет, сэр. Помнится, именно так оно и было.

В: А каких-либо упущений? Не случалось ли вам обнаруживать важные обстоятельства и скрывать их от мистера Лейси?

О: Нет, сэр. Мне было положено докладывать ему про всё, что я узнавал и примечал. Так я и поступал.

В: Стало быть, к его показаниям вам прибавить нечего?

О: Нечего, сэр. Как Бог свят, нечего.

В:

 Мистер Лейси показал, что вы, не спросив его дозволения, ударились в бега. Вы это подтверждаете?

О: Да, сэр. Всё было так, как я ему отписал, сэр. Уж больно хотелось проведать престарелую матушку, царство ей небесное. А из тех краёв до неё рукой подать: перебрался через залив — и дома. Когда ещё случай подвернётся. Как говорится, своя рубаха ближе к телу. Знаю, я поступил нехорошо. Но я, изволите видеть, прежде был дурным сыном и теперь вот решил загладить вину.

В: Разве вы не освобождались от обязательств перед мистером Бартоломью на другой же день? Что бы вам не подождать немного и не отпроситься у мистера Лейси?

О: Я думал, он не отпустит.

В: Отчего же?

О: Да ведь он у нас джентльмен опасливый. Вдруг у него не стало бы духу ехать дальше через те края без попутчика.

В: Разве он не был вам верным другом — хоть тогда, хоть прежде? Не он ли вам и работу подыскал?

О: Ваша правда, сэр. Я потом извёлся от стыда. Но, как добрый христианин, разве мог я не исполнить сыновний долг? Вот и сбежал.

В: Сбежали в надежде, что по возвращении в Лондон сумеете его умилосердить?

О: Была такая надежда, сэр. Сердце у него отходчивое, дай Бог ему здоровья. И тоже ведь христианин.

В: Расскажите, каков вам показался слуга мистера Бартоломью Дик.

О: Я, сэр, ничего путного о нём сказать не могу. Джонс при расставании знал о нём не больше, чем при первой встрече.

В: Не приметили вы в нём каких-либо странностей?

О: А что все примечали, то и я приметил. Чтобы такого да в услужение к джентльмену — как есть ирландская небывальщина. На лакейскую должность — с его силой и статью — он ещё годился. Но и только.

В: Вы разумеете, что на слугу при джентльмене он не походил?

О: Спору нет, приказы он исполнял недурно. Притом такому слуге хозяин мог без опаски доверить любую тайну. И пожитки тоже. Среди скарба на вьючной лошади был увесистый сундучишко, так этот самый Дик меня к нему близко не подпускал. В первый же день я было сунулся помочь поднести, а он меня и оттолкни. И так всю дорогу. В рассуждении хозяйского добра — цепной пёс, а не слуга.

В: Что ещё необычного было в его повадке?

О:

 А то, что хоть бы все вокруг со смеху помирали, он никогда даже не улыбнётся. Помнится, в Бейзингстоке выходим мы с ним поутру к колодцу, а там потеха: служанка за какую-то дерзость осерчала на конюшего, хвать ведро и за ним — хотела, значит, водой окатить, да только растянулась и сама облилась. Что смеху было! Покойник — и тот бы прыснул. А Дику хоть бы что. Стоит как на панихиде. И лицо такое, словно нашёл грош, обронил шиллинг.

В: Такого он был сумрачного нрава?

О: Скорее, недалёкого ума. Точно как с луны свалился. Ни дать ни взять деревянный истукан. Иное дело — с женским полом. Вот я, с дозволения вашей чести, расскажу один случай…

В: Хозяин внушал ему робость?

О: Не похоже, сэр. Услужал он хозяину исправно, однако ж и без особой прыти. Дадут знак — он и делает что велено. Кое-какие знаки я разобрал и пытался с ним объясниться, да только зря старался.

В: Отчего же?

О: Уж и не знаю, сэр. Всякие немудрёные приказы — «помоги привязать», «пособи поднести» — это он понимал. Но когда я от нечего делать хотел по-приятельски разузнать, как он живёт, что у него на душе — не понимает и всё тут. Точно я говорю по-валлийски, как моя матушка.

В: Может, не такой он был и простак?

О: Может быть. Если призадуматься, может, и правда.

В: У меня имеются показания мистера Пуддикумба, хозяина «Чёрного оленя». Он приводит ваш рассказ, будто однажды ночью с Диком случился припадок безумия.