Честь снайпера

Бабка попятилась назад, и тут показался пистолет — «Макаров» с шестидюймовым глушителем. Однако, Суэггер перехватил запястье левой рукой и выкрутил, нанеся ещё один удар, подобный первому — жёсткий, прямой, открытой ладонью в нос, брызнувший потоком крови. Вокруг послышались крики, а боковым зрением он увидел, как разбегаются люди вокруг. Теперь он подкосил бабку подсечкой, как следует приложив её об землю и продолжая крепко сжимать запястье руки с пистолетом. Шагнув через упавшую бабку и по пути приложив пяткой в лоб, Боб выкрутил ей руку так, что скрученный локтевой сустав отправил острый сигнал высоковольтной боли в рухнувшее тело. Оставалось только взять не успевший выпасть из ослабевшей руки пистолет и приложить ствол к её горлу, ощутив, как оппонент обмяк под нажатием смертельного инструмента.

Было соблазнительно нажать на спуск. Щелчок, как при закрытии двери холодильника — и деятель отбывает к ангелам. Но Боб не стал так делать и оставил спуск в покое. Вместо этого он нагнулся и прошептал по-английски:

— Волосатые костяшки, тупой ты уё…ок, — а затем ещё раз треснул по окровавленному лицу, на этот раз локтем и ощутил, как от удара крошатся зубы.

Распрямившись, он увидел, что с обоих сторон коридора меж двумя автобусами на него глазеют замершие люди, а пассажиры набитых автобусов прижались к окнам.

Он снова нагнулся к «бабке», схватил верх платья и рывком разорвал его, открыв обозрению набитый салфетками лифчик, который также отбросил в сторону, обнажив мощную, волосатую мужскую грудь, испещрённую татуировками. При этом Боб схватил тело за бицепс и развернул так, чтобы зеваки всё видели. Фальшивая «бабка» заходилась в стонах боли, хватаясь за пытаемый бицепс другой рукой.

— Мафия! — сказал Суэггер, зная, что это универсальное слово.

— Аааа, — раздался понимающий вздох толпы, позволивший ему бросить избитого стрелка обратно в пыль, повернуться и уйти сквозь расступающихся людей. Они всё поняли. Кто-то указал ему дорогу, и после пары поворотов Боб увидел такси, которое и занял.

Москва

Расследование Крулова

Не самое респектабельное место.

— Ладно, — сказал Михаил Лыков, СВРовец. — Тебе что-то нужно. Наверное, у тебя и денег много? Я не предатель, но за некоторое количество всякое возможно. Капитализм, понимаешь ли.

— Денег нет, — ответил Уилл. — Но я знаю, что ты дашь мне то, что нужно в обмен на то, что я тебе предложу.

— Что тебе нужно?

Михаил опрокинул ещё один стопарь водки. Хорошая. Ничего особенного, но хотя бы на картошке, в отличие от всякого дерьма современной эпохи.

— Дело. Настолько старое, что оно было начато тогда, когда контора называлась НКВД. Настолько старое, что я не думаю, что какая-то ценность в нём осталась. Поэтому-то я и есть идиот, который даст тебе за него нечто ценное.

Они сидели в низкопошибном московском стрип-клубе, звавшемся «Животное» Множество женщин вели бизнес в тёмных уголках этого заведения под стучащий грохот плохого русского синти-рока. Естественно, что тут было любимое место Лыкова, и многие парни из СВР приходили сюда. Девчонкам они были хорошо известны и никогда не получали скидки.

Михаил помог Уиллу достать несколько интересных историй в прошлом, обычно за недорого — «это для детей», как он выражался. Как минимум трое из детей — блондинка Ева, азиатка Джун и чешка Магда — были здесь этой ночью.

— Что такого важного в этом деле?

— Это забавно, но я не знаю. Возможно, что и ничего. Но я рыскал по архивам три дня и ничего не нашёл, как будто бы всё стёрто. Однако, кто бы ни стирал сведения — я думаю, что из коллективной памяти КГБ сведения не могут быть стёрты.

— У этих парней есть свои стандарты, — отозвался Михаил. Ещё водки… он поймал взглядом Джун. Похоже, она сегодня свободна. Он подмигнул, и Джун подошла и села рядом, лизнув его в ухо и прошептав нечто, что он нашёл крайне интересным. Тут же встав, она качающейся походкой покинула их, оставляя манящий шлейф парфюма и и грешных мыслей.

— Красивая девочка, — оценил Уилл. — Понимаю, почему она тебе нравится.

— Я иной раз жертвую в фонд её образования, — сказал Михаил, найдя собственную шутку забавной. Уилл так не думал, поскольку деньги на образование своей дочери он проматывал в эту ночь, но сделал вид, что ему также смешно.

— Эта папка о том, кого я знаю?

— Сомневаюсь.

— Если это большой человек, сведения о нём должны быть в архивах других мест.

— В этом-то и дело. Я думаю, что кто-то всё стёр.

— В России многое стирается, — согласился Михаил. — Люди делают деньги, затем уничтожают сведения о себе и живут новой жизнью. Такое постоянно случается. Я мог бы тебе рассказать пару историй.

— Мне нужна история одного человека.

— Так в чём же твоё предложение?