Четыре безумия. Клиент Шекспира

…Уйди, стыдливое лукавство! Веди меняТы, чистая невинность. Я буду…И острым ножом на дверях вырезано:…твоей женой, коли захочешь взять.А если нет – умру твоею девой.

Мадам Savich

– Господин Савич, я полагаю, что публика многое потеряет благодаря вашему браку с мадам Луизой Шарль…

Барон фон Лоен сидел в кресле, закинув ногу на ногу, попыхивая душистой сигарой.

– Почему вы так считаете, господин барон? – спросил стоящий у окна Савич, за спиной которого виднелась зелень парка.

– Это, знаете ли, мнение дирекции, а также, откровенно говоря, и мое личное, – продолжил барон фон Лоен. Я думаю, публика не сможет воспринять представление, в котором вы, Йоца и Луиза, будете выступать в роли любовников.

– Аплодисменты, барон, могут вдохновить и зачаровать мозг, особенно молодой и жаждущий славы. Тем не менее, в данном случае я опровергаю это ваше и, если это так, мнение дирекции Дворцового театра…

– Я хочу объявить вам, что с согласия дирекции Веймарского дворцового театра, ваших партнеров и режиссеров, я принял решение об определенных изменениях в распределении ролей касательно некоторых пьес…

– Вы считаете это необходимым?

– Речь идет о незначительных перестановках, и они, конечно же, не касаются вас…

– …То есть – Луизы?

– Она, как вам прекрасно известно, слаба здоровьем. Пропустила несколько репетиций и представлений. Не так ли?

– Не хороните ее слишком рано, уважаемый господин барон.

– Боже мой, Завиц, не преувеличивайте! Я говорю с позиций интенданта, который обязан заботиться о репертуаре и состоянии труппы…

– Если это действительно так, то почему вы поступаете таким образом?

– Ради качественного, регулярного и интересного репертуара…

– Вы ошибаетесь, барон. Ошибаетесь.

– Публика не должна страдать.

– Смею заметить, господин барон, лично вы и дирекция Веймарского дворцового театра одобрили мой брак с Луизой Шарль.

– Это была ошибка…

– Теперь, господин барон, нет сомнения в том, что все это было продумано. Это был способ переманить меня из Бургтеатра. Вы использовали Луизу. Испоганили нашу любовь. Впрочем, вам не знакомо, что такое настоящая любовь. Вы во всем видите только расчет. Деньги. Слева доход, справа – расход. Для вас спектакль «Ромео и Джульетта» означает шестьсот пятьдесят семь проданных билетов, из которых вам остается двести талеров чистого дохода за вечер.

– Не наглейте, Завиц…

– Я верил вам, барон фон Лоен, но это, как вы говорите, была ошибка.

Рай на площади Сан Феличе

Говорят, что Филиппо Брунеллески, флорентийский скульптор и архитектор, придумал механизмы, которые использовались в инсценировке «Рай на площади Сан Феличе» во Флоренции.

– В глубинах земли кроются золотые жилы, – говорили флорентийцы, представляя иностранцам сына сера Брунеллески ди Липпо, дед которого, Камбио, был сыном знаменитого лекаря, которого звали маэстро Вентура Баккерини.

Но это совсем другая история.

Филиппо Брунеллески, низкорослый мальчик с неприятной внешностью, очень рано начал посещать мастерскую Донателло, но вскоре поставил свою невероятную фантазию и одухотворенность на службу архитектуре, первым занявшись перспективой, то есть вычерчиванием планов, профилей и сечений.

Тем не менее, этот гениальный архитектор и скульптор – а это, похоже, судьба – остался в памяти в связи с простонародным праздником, который навсегда запечатлелся в истории под именем «Рай на площади Сан Феличе». Это было необыкновенное и единственное ежегодное театральное представление, которое давалось на великолепной флорентийской площади в Благовещенье.

– Ложь – душа спектакля, – сказал Иван, развалившись на носу лодки, плывущей по Тисе. Груз весом в пять кило, бетонный блок в пластиковом мешке с металлическим ушком, к которому была привязана веревка, замедлял ее движение. Над ней – Гелиос, сияющий, горячий. Уставший скитаться юноша, сохранивший некоторую силу к началу осени. Остатки дня. Свежесть. Желтый свет, молочный. Райский…