Четыре войны морского офицера. От Русско-японской до Чакской войны

– У вас все готово к выходу? – кричит ему генерал с берега.

– Сейчас снимаюсь, ваше превосходительство, – отвечает с борта Паша.

– Так вы, того, смотрите, не попадайтесь на пути «Бунчука», когда на нем будет идти Государь! – в голосе генерала слышится тревожная нотка.

– Да нет, ваше превосходительство, я сегодня работаю далеко в стороне, – успокаивает его командир «Колдунчика».

Генерал идет дальше.

На «Разведчике» и «Дозорном» – та же картина, что и на императорских яхтах, – приборка в полном разгаре. Команды на них тоже флотские, но по блеску и умопомрачительной частоте кораблики эти не уступают яхтам. Все еще слегка сморщенный после лицезрения «Колдунчика», нос генерала Аренса принимает свой нормальный вид, когда он окидывает взором стоящего первым «Дозорного». По свистку боцмана команда его становится «смирно». Генерал весело здоровается с людьми и шествует дальше.

На «Разведчике» за приборкой наблюдает сам командир его, маленький, коренастый, с начинающим уже округляться брюшком, самый пожилой офицер охраны, капитан 2 р. Сонцов. Завидев шествующего генерала Аренса, он спускается по сходне на мол и идет к начальству навстречу. Подойдя к нему, он рапортует генералу, что на корабле Его Величества «Разведчик» особых происшествий не случалось. Пока он сообщает эту приятную новость, все держат под козырек – и сам генерал, и шагавшие с ним рядом лейтенант Накатов, и сопровождающий их как тень боцман Крумин. Приняв рапорт, генерал здоровается с Сонцовым и все трогаются дальше. Сонцов сам, с мола, командует своей команде «смирно».

– Продолжать приборку! – говорить Аренс, поздоровавшись с командой «Разведчик». Когда генерал со своей свитой проходит его корму, капитан Сонцов оставляет его и возвращается к себе на корабль.

Аренс идет дальше, хотя дальше смотреть уже нечего, – десятка через полтора шагов мол уже кончается. На краю мола лежит на животе какая-то долговязая фигура и, сильно перегнувшись через край, что-то закрашивает, макая кисть в стоявшее подле нее ведро. Должно быть, исправляет грехи неуклюжего «Колдунчика», который незадолго перед тем при своем выходе или входе в гавань ободрал облицовку мола, и матрос замазывает безобразие в виде светлого пятна на свежеободранном дереве. Услышав приближающиеся шаги, работавший матрос смотрит назад, через плечо, и, увидев подходящего генерала, торопливо поднимается и, взяв в руки ведерко, вытягивается во весь свой гигантский рост. Генерал, как Гулливер в стране великанов, смотрит на него снизу вверх и ласково здоровается:

– Здорово, человек с ведром!

– Здравия желаю, ваше… ство! – радостно отвечает владелец ведра.

Став на краю мола, генерал любуется яхтой «Александрия». Отсюда до нее совсем близко и можно рассмотреть на ней каждую заклепку.

Приборка на яхте уже закончена. В мокром еще, точно полированном борту «Александрии» отражается солнце, и на это отражение так же больно смотреть, как и на самое солнце. Целые потоки отраженного света льются и от огромного нактоуза компаса на мостике яхты и от облицованных медью ручек штурвального колеса. Палуба, свежевымытая и выскобленная, блещет чистотой умопомрачительной. Из тонкой камбузной трубы вьется дымок. Легкий утренний бриз доносит, попеременно, целую гамму запахов, то дымком, то скипидарным духом свежей краски, то нагретой уже солнцем морской воды…

Слева слышится ритмичный стук машины, свист травимого пара и прерывистый, с ровными длинными интервалами, плеск выплевываемой холодильником воды:

– Клюнь… хлюп… хлюп… хлюп….

Это «Колдунчик» выходит на работу.

Когда он проходит мимо стоящего на молу начальства, то обдает его теплом и запахом каменноугольного дыма, выпирающего колбасой, во всю ширину низкой, дымовой трубы. Его команда стоит на палубе во фронте, лицом к генералу. Паша, рядом с рулевым у штурвала, свистит в свисток и поднимает руку к потрескавшемуся козырьку засаленной фуражки. Генерал молча отвечает тем же жестом, и нос его снова морщится, на этот раз не только от вида «Колдунчика», но и от сернистого запаха каменноугольного дыма. «Колдунчик» проползает мимо и показывает свою низкую, подрагивающую от работы винта корму, за которой стелется пенистая дорожка. Выйдя из гавани, он описывает огромную циркуляцию и медленно скрывается за северным молом.

Генерал, сопровождаемый той же свитой, поворачивает обратно и идет домой, пить кофе. Накатов и Крумин доводят его до выхода на аллею. Там им попадается навстречу идущий в гавань командир яхты «Марево» капитан 2-го ранга Трухачев. У него – заспанный вид: видно, накануне долго играл в карты и хорошо поужинал. Прокуренные усы нависли как у Ницше, брови сердито насуплены над небольшими серыми умными глазами с припухшими веками; на мясистом носу – узор синеватых жилок. Он подходит к генералу и, поздоровавшись, спрашивает хриповатым басом:

– Когда, ваше превосходительство, ожидается прибытие Государя в гавань?

– Смотр назначен в девять. В восемь сорок Его Величество будет в гавани. Флаг-капитан приказал быть на месте г. г. офицерам в половине девятого.